Место, с которого так видно Луну

  — А что это, Ведде, что это за животное? Я хочу себе завести такое! Я прикажу завести себе точно такое, но не буду вешать его за хвост вниз головой. Я просто буду с ним дружить, гладить, за ним наблюдать. Кормить буду. Какое оно замечательное! А что это, Ведде, что это? — И девочка поднесла крысу к глазам и стала радостно ее разглядывать.

  — Это крыса, — сказал мальчик, открывая затвор.

  — Крыса? — растерялась Тар-Агне. — Это вот и есть крыса? Вот это и есть как раз-таки крыса? Ай! — Она взвизгнула и отвела от себя руку с крысой. — Ай, ай, ай! Я боюсь! Спаси меня, Ведде! Это же крыса!

  Девочка в смятении разжала кулачок. Крыса шлепнулась на пол, заверещала и убежала. Тар-Агне кинулась к мальчику, вцепилась в него и спрятала лицо на груди.

  — Спаси меня, Ведде. Спаси меня. Это же крыса.

  — Нам надо идти.

  Принцесса схватила мальчика за руку, и они пошли дальше. Шли они снова долго: спускались снова по каким-то ступенькам, открывали снова какие-то двери, пролезали снова в какие-то коридоры. Становилось все холодней и сырей. Наконец Ведде замер у низенькой двери в мокрой стене.

  — Смотри вот сюда.

  Он посветил фонариком в дверь. Принцесса увидела, как в глубине помещения на куче отвратительного гнилья валяются кости. Она долго всматривалась в груду костей, разных и страшных, потом осторожно спросила:

  — А что это, Ведде? Здесь тоже разделывали животных? А зачем тогда цепь? Это чтобы не убежали? А их что, разделывают живьем? Ай, Ведде, зачем?

  — Это скелет, — сказал мальчик глухо. — И это темница. Этот несчастный умер в этой темнице, и никто его так и не вытащил, не похоронил, даже когда он и умер. Видишь, череп, а вот, видишь, ребра. А вот ржавая цепь.

  — Знаешь что, Ведде, — медленно проговорила Тар-Агне, — я больше никогда не хочу здесь ходить. Давай здесь больше не будем ходить! — Она сжала руку мальчика так, что ему стало больно. — Давай как можно быстрее отсюда уйдем, и больше никогда здесь не будем ходить. Ну почему, почему, почему чтобы увидеть Луну и послушать музыку, нужно идти такой дорогой? Скажи, Ведде, может быть, есть другая дорога, не такая страшная, и можно пойти по другой?

  — Я не знаю, — сказал Ведде задумчиво. — Пойдем, Агне. И больше сюда не смотри.

  — Ведде, — прошептала принцесса, — а ты знаешь, где рубят головы?

  — Сейчас головы уже не рубят, — успокоил мальчик. — Сейчас или вешают, или расстреливают, или даже как-нибудь травят, душат там, например. Лет уже двести, наверно. — Он хмыкнул. — Вот в старину да, головы так и летали. Только головы отрубали на площадях, чтобы все смотрели и веселились. То есть, вовсе не в замках. В замках нет так уж много народу. Веселиться, по существу, некому... Хотя, с другой стороны, в замках все знают друг друга лучше, и поэтому веселятся сильнее, если другу отрубают голову. Во всяком случае, я это так понимаю.

  — А скажи, Ведде, — спросила принцесса тихо и отвернулась от страшной двери. — Ведь когда рубят голову, ведь кровь во все стороны?

  — Ха, — усмехнулся мальчик очень недобро. — Когда рубят голову, кровь из шеи фонтаном!

  — Ты видел?! — Глаза принцессы сверкнули синими молниями.

  — Нет! Но я знаю. Лекарь рассказывал, что в шее у нас есть специальная жила, в которой течет вся кровь, которая у нас есть. И если голову отрубить, то эта кровь там так сильно течет, что сразу начинает бить сильной струей. И так пока не закончится. И, как правило, вся вытекает.

  — И что, — прошептала принцесса, — если это зимой, вся кровь — на снег? Красная теплая кровь — на белый холодный снег?

  — Еще как. — Мальчик усмехнулся зловеще. — И снег тает, и от него идет пар, и голова откатывается по снегу и пачкает его кровью. А туловище дрыгается и дергается, но недолго.

  — И люди смотрят и веселятся?

  — Всей площадью.

  — Я прикажу всем, всем, всем отрубить головы, чтобы никто больше так не стоял на площади и не веселился! Как страшно, противно и гнусно!

  — Не убивайся. — Ведде погладил девочку по плечу. — Это было давно, в старину. Сейчас головы уже не отрубают, я же тебе говорю.

  — А как же тогда веселятся?

  — Ха! — Мальчик презрительно хмыкнул. — Находят. Но нам нужно идти, Агне, а то Луна устанет нас ждать.

  — Давай отсюда уйдем и больше никогда сюда не придем! — воскликнула принцесса, дергая Ведде за руку.

  — А если ты еще раз захочешь посмотреть на Луну?

  — Может быть, поищем другую дорогу? — тихо спросила девочка, и глаза ее заблестели от слез. — Ведде, ведь к Луне много дорог, ведь не одна ведь? Не может же быть только одна? Да еще такая ужасная?

  — Конечно! — Мальчик снова погладил принцессу по плечу и волосам. — Я знаю пока только эту, и я тебе показал. Но у каждого своя дорога к Луне, и может быть не одна, а несколько. Я так думаю, что их много, и нам будет нужно каждый раз найти какую-то новую. Нужно найти несколько разных дорог, не обязательно много. В мире есть разные вещи. Есть такие, которых должно быть только по одной, как Луна, например. А есть такие, которых должно быть по несколько, как дороги к одной Луне, например. Так все устроено, а если так все устроено, то нечего что-то выдумывать. Все равно лучше не выдумаешь.