Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Фауст: Затем, что в каждом человеке сначала вижу я подобье Божье и всем готов пожертвовать ему. Зато уж после… После, приглядевшись, как правило встречаю в человеке подобие не Божие, а черта!

Вагнер: Вы слишком строго судите людей. А для чего? Они всего лишь люди, которым не ведомы ни законы преломленья света, ни свойства жидкостей, ни звездные орбиты… Что с них возьмешь?

Фауст: Зато они прекрасно знают, как тратить жизнь свою на пустяки и развлеченья.

Вагнер: Согласен. Но, посмотрите, как все вас любят, просто диво. Когда б меня любили так хотя бы лишь на треть, то я бы не искал другого счастья.

Фауст: Ты говоришь так, друг наш, потому, что не изведал всех прелестей общения с толпой, которая не знает ни высоких мыслей, ни сострадания, – ничего, что отличает человека от скотины. Толпа капризна, зла, неблагодарна. Или ты не знал об этом?.. Полно, Вагнер. Так было и так будет. Нынче толпа тебя ласкает и смотрит в рот, а завтра разорвет тебя на части, коль ей не угодил… Вспомни хотя бы нашего Спасителя.

Вагнер: Он пострадал за нас.

Фауст: Вот именно. За тех, кто только накануне кричал ему "осанна", чтобы завтра закричать "распни его скорей"… Мне кажется, что если бы у Него было побольше времени, Он еще подумал бы насчет того, стоит ли ему изливать свою милость на этот сброд.

Вагнер: Вы что-то чересчур сегодня мизантропичны, если так можно выразиться.

Фауст: И ничего удивительного, Вагнер. Шум гуляющей толпы наводит меня на грустные размышления. Толпа похожа на притон, где каждый может укрыться, чтобы не думать больше о серьезных вещах, а свою собственную ответственность разделить на всех толпящихся, чтобы от этой ответственности ничего не осталось… Я словно тут чужой, Вагнер, словно лазутчик, который ходит, рассматривая вражеские укрепления, чтобы потом вернее нанести удар. (Останавливаясь возле решетки и глядя через нее на площадь, негромко) Какая пропасть народа, в самом деле… Только глянь – и сразу испортишь себе настроение на целый день… Вон наш аптекарь, который понимает в лекарствах не больше, чем осел… А вон и бургомистр, который и двух слов связать не может без того, чтоб не соврать… О, Боже правый… Неужели?

Вагнер (подходя): Кого-нибудь увидели?

Фауст: Нет, нет, пустое…

Вагнер: Сегодня тут весь город. Немудрено наткнуться на того, кого не видел много лет.

Фауст: Послушай, Вагнер…

Вагнер: Да, учитель?

Фауст: Вон там… Взгляни… В зеленом платье… Ты знаешь, кто это?

Вагнер: Где?.. Вот эта?.. Похожая на клумбу? Это тетушка бургомистра. Вырядилась, как пасхальный пирог.

Фауст: Да, нет же, рядом… Рядом… С заколкой в волосах и такими милыми движениями, которые делают ее похожей на богиню… Ну, куда ты смотришь!

Вагнер: Ах, эта… Не знал, что вам нравятся худышки и трещотки… Ее зовут Маргарита и она почти ваша соседка. Живет на соседней улице.

Фауст: Неужели? А что еще?

Вагнер: Приехала к нам со своей семьей недавно из Кельна. Ее отец по бакалейной части. Открыл здесь дело и, кажется, не жалуется.

Фауст: Какая грация!.. А улыбка?.. Боже правый!.. Ты только посмотри! Мне кажется, что улыбнись она в ночном мраке и ночь немедленно отступит.

Вагнер: Боже правый!.. Так вот, оказывается, где блуждают ваши мысли! Уж не влюбились ли вы, чего доброго?.. Вот это будет новость!

Фауст: Боюсь, ты прав… В груди огонь, а в голове такая неразбериха, что кажется – они принадлежат кому-то другому, не мне. И хоть я не большой специалист по этой части, но могу засвидетельствовать, что по всем признакам, похоже, я сражен стрелой Эрота.

Вагнер: Чертов Эрот!.. Как же он осмелился?

Фауст: Наверное, он просто пролетал мимо, когда я шел домой и встретил вдруг ее, должно быть, возвращавшуюся из церкви… Мне даже кажется, что я слышал тогда свист его стрелы.

Вагнер: Ах, бедный доктор! Но теперь я понимаю, почему вас несет от людей и света в темные переулки. Все влюбленные убегают от людей, считая их недостойными быть рядом с тем чувством, которое они испытывают к предмету своей страсти. Я читал об этом в одной книге.

Фауст: Хотел бы и я прочитать в какой-нибудь книге о том, что надо для того, чтобы освободиться от этого недуга.

Вагнер: Уму непостижимо!.. Вы так пылаете, что вас следует предостеречь, чтобы вы чего доброго не сожгли эту скамейку.

Фауст: Мне кажется, что я готов спалить сейчас весь город.

Вагнер: Так вот она, причина вашего дурного настроения!.. Доктор Фауст! Да вы ли это?.. Помилуйте, а как же ваши рассужденья?.. Насчет того, что страсть нас унижает и делает послушными и недалекими, и все такое?

Фауст: Забудь о них.