Метафизика Петербурга. Немецкий дух

Плану поэта не суждено было сбыться. Зато после войны сотрудники заповедника засыпали траншеи и пулеметные гнезда, которыми немецкие вояки изрыли всю горку, вернули на нее древний каменный крест, восстановили старинную деревянную часовню – бедную, маленькую, но построенную в таких славных пропорциях, что паломнику остается только ахать и тихо млеть, рассматривая ее. Более подробно об этом удивительном, совершенно особом "месте силы" можно прочесть в другой написанной им книге [132] .

Конец Ливонской войны

Последний этап Ливонской войны завершился для Русского государства внутренним разорением и военными катастрофами. Договор 1582 года с Речью Посполитой зафиксировал окончательный отказ царской дипломатии от ливонских земель. Согласно трактату 1583 года, эстляндские земли перешли к Швеции. Если принять во внимание то, что шведские дипломаты попутно добились присоединения к своей территории еще и земель Ингерманландии, примерно по линии Корела – Орешек – Ивангород – так, что Россия вообще утратила выход к Балтийскому морю – то мы легко сможем себе представить, какое настроение царило в Москве при завершении военных действий.

Иван Грозный умер на следующий год (1584), оставив наследнику и боярам совершенно разоренное государство, неотвратимо входившее в испытания Смутного времени. Как видим, надежда на легкое возвращение "отчины своей" – "земли Лифлянская Неметцкого чину" (цитируем выражение из Второго послания к Курбскому) – привела само государство Российское на край гибели.

Размышляя о причинах "ливонской катастрофы", историки говорят о впервые налаженной коалиции христианских и мусульманских держав, поставивших себе целью вытеснить русских с Балтийского моря, напоминают и об экономических трудностях, в первую очередь – разорении дворянских хозяйств. Однако существенное значение нужно придавать и твердо выраженной воле немецкого населения Ливонии пойти на все, включая распад своего государства и переход в подданство соседних монархов – лишь бы не допустить присоединения к России .

Речь в данном случае идет не о проявлении некого "цивилизационного разлома", вроде постулируемого С.Хантингтоном, но о простом страхе перед репрессиями русских царей. Рассказывая об уничтожении новгородских вольностей, мы не зря упоминали периодически о той озабоченности, с которой на это смотрели с другого берега реки Наровы. Походы Иоанна III произвели сами по себе достаточно тяжелое впечатление. За ними последовала уже совершенно возмутительная история с закрытием новгородского представительства Ганзы, сопровождавшаяся бессовестным разграблением имущества немецких купцов. К началу Ливонской войны эти события вовсе не были забыты. Но то было только начало.

Выселение дерптских бюргеров

Заняв часть Ливонии в результате успешных военных действий на первом этапе войны, царские воеводы, естественно, постарались успокоить местных жителей и обещали им не менять привычных законов и уложений. Однако, всего через несколько лет, бюргерам такого крупного центра Ливонии, каким являлся Дерпт, было заявлено, что они-де "ссылалися с маистром ливонским, а велели ему притти под город со многими людми и хотели государю … изменити, а маистру служити" [133] .

Это заявление не выдерживало никакой критики. Во-первых, "маистр ливонский" укрылся в Курляндии, за Двиной, и сидел там, "как мышь под метлой". Во-вторых, дерптские бюргеры не были сумасшедшими, и совсем не желали на том этапе перешибать русский обух своей плетью. В-третьих, немцы были людьми в принципе законопослушными, и вообще имели обыкновение полагаться на обязательства любых законных властей, если они были оформлены в должном порядке.

Несмотря на это, целый ряд семей "лучших людей" Дерпта, в первую очередь видных купцов, были в срочном порядке высланы из ливонского города. Ничего страшного (по русским понятиям) с ними, правда, не произошло. Купцов расселили во Владимире, Костроме, Угличе и других городах, помогли обзавестись хозяйством на новом месте. Протестантскому проповеднику было разрешено ездить по местам нового расселения немцев и проводить их духовное окормление.

И все же немцы, не непонятном основании брошенные в абсолютно чуждую им среду, были более чем недовольны. Главное же состояло в том, что их не защищал никакой закон, так что и достояние смирных немецких бюргеров, да и сама их жизнь зависели единственно от прихоти царя – и от навета, который мог поступить в любой момент. Надо сказать, что русские люди прекрасно понимали эту особенность своей государственной организации и даже гордились ею, выстрадав необходимость неограниченного самодержавия за время монгольского ига.

Психологический тип царского подданного