Метафизика Петербурга. Немецкий дух

Наличие в Восточной Прибалтике процветающего Ливонского королевства под скипетром датско-русской династии могло существенно изменить ход истории в наших краях , по крайней мере не допустив шведской оккупации Новгорода, равно как других печальных событий Смутного времени в следующем веке. У историков есть основания полагать, что отделение от России особого, буферного "Новгородского королевства" с монархом из рода Ваза во главе, с которой носилась одно время шведская дипломатия в начале XVII столетия, могла быть навеяна воспоминаниями о недавнем Ливонском королевстве, также буферном и вассальном.

По первому времени, идея Ливонского королевства нашла себе сторонников в Прибалтике. Ливонские рыцари с известным энтузиазмом вступали в войско короля Магнуса и шли на приступ своих же, ливонских городов, приобретая их для своего нового монарха. Однако же вскоре дело разладилось. Гонимый страхом перед непредсказуемой жестокостью Ивана IV, Магнус стал метаться, затворился с оставшимися верными ему ливонскими рыцарями в крепости Венден (Цесис), и пытался выдержать осаду.

Когда под стены Вендена прибыл рассерженный Иоанн, король окончательно пал духом. Что говорил он своим рыцарям и что они отвечали ему – потомству осталось неизвестным. В исторической повести Фаддея Булгарина, вышедшей в свет в 1828 году под заглавием "Падение Вендена", комендант замка Генрих Бойсман говорит королю на военном совете:

"Иоанн только словом отдал тебе Ливонию, чтобы именем короля и надеждою самостоятельности народа вовлечь его в сети. Царь жестоко наказывает тех, которые верят искренности его обещаний, и предает смерти жителей и воинов, покоряющихся и покоряющих земли и города твоему имени… Нам памятна участь Новагорода, истребленного вконец за мнимую вину своего пастыря. Придет это и на Ливонию. Государь! Если тебе угодно идти к Иоанну, мы объявляем себя независимыми и признаем того нашим властелином, кто защитит нас от Иоанна" [137] .

Если судить по доступным нам историческим материалам, то писатель вполне верно воспроизвел здесь резоны, по всей вероятности, действительно приводившиеся ливонскими рыцарями. На нас же их перечисление производит особое впечатление, в силу того факта, что Булгарин был человек более чем верноподданный, и напраслины на самодержавие никогда не возводил, предостерегая от этого и других.

Магнус в итоге испугался гнева Иоанна Васильевича, вышел из крепости, повинился, получил прощение, произнесенное сквозь зубы, но в 1578 все же не выдержал психологического напряжения и перебежал к полякам. На том авантюра с Ливонским королевством окончилась.

Проводить исторические параллели с современностью при каждом удобном случае – предприятие довольно сомнительной ценности. И все же, размышляя о создании и распаде Ливонского королевства, нам вспоминается возвращение в состав СССР земель прибалтийских республик летом 1940 года. Коротко ознакомившись тогда с деятельностью партийных организаций и органов НКВД, прибалты, многие из которых попервоначалу были настроены по отношению к воссоединению с восточным соседом вполне лояльно, на следующий год буквально взвыли и готовы были отдаться не только что Гитлеру, но самому сатане, лишь бы не жить дальше при современной модификации нашего "сеньориального строя".

Психологический тип российских немцев

Еще одним фактором, о котором нам довелось упомянуть выше, была душевная склонность московского царя к немцам и интерес к их культуре. Она соответствовала общей тенденции эпохи. Немцы все чаще приезжали на Русь и оставались надолго, а то и навсегда. Впрочем, то были немцы уже нового психологического типа, пострадавшие в войнах и внутренних неурядицах, терзавших в то время Германию и больше всего надеявшиеся на быстрое обогащение в России. По типу душевной организации, то были люди быстрые на подъем, утерявшие свои корни на родине, либо же не ценившие их, а то и просто авантюристы . С.М.Соловьев в одном месте своей Истории хорошо назвал их "казаками Западной Европы".

Ожесточение наших войн было немецким драбантам совсем не в новинку. Во время введения Реформации, Германия пережила Великую Крестьянскую войну, затем кое-как собрала силы и потащила колымагу своей многосоставной государственности черепашьим ходом, скрипя и распадаясь на ходу, вослед быстро обогнавшим ее промышленно развитым нациям. Тащилась она вперед, в "светлое будущее", которым должна была для Германии стать Тридцатилетняя война 1618–1648 годов, принесшая немецкому народу неисчислимые бедствия и величайшее унижение.