Металл дьявола

— Послушай, — сказала она ему, — дочь сеньора Омонте получила за своих русских борзых первую премию в Довиле.

На роскошной цветной фотографии мистер Бэкью увидел молодую женщину, державшую на поводке двух огромных псов с острыми, словно шпаги, мордами. Она позировала на фоне здания, которое, как гласила подпись, было излюбленной резиденцией графини Омонте Стефаничи Мюрат в Довиле.

— Можно было бы и поскромнее, — сказал Бэкью, усаживаясь в кресло и раскрывая книгу.

— Почему поскромнее? Разве у них нет лишних денег?

— Цена на олово упала до ста пятидесяти фунтов. Рудники приходят в упадок.

— Однако сеньор Омонте богатеет с каждым днем. А правда ли, что богатства Омонте превышают богатства всей Боливии?

— Надо полагать. Поэтому правительство и говорит, что если государство не может содержать предприятие, то Омонте должен содержать государство.

Постукивая очками по журналу, старая дама продолжала:

— Поскольку рудники Омонте находятся на территории боливийского правительства…

Бэкью оторвался от чтения, откинулся в кресле и сказал:

— Рудники ничего не стоят, если нет сбыта. Единственное, что определяет стоимость боливийских залежей, — это спрос на олово в Лондоне.

— А фабрика?

— Фабрика — это продукт мировой науки и техники; ее ценность — в акциях компании «Омонте тин» и зависит от нью-йоркской биржи.

— А пять тысяч рудокопов?

— Работа индейцев сама по себе ничего не стоит. Стоимость их труда, равно как и тех, кто работает на поверхности, определяют скупщики металла. Кажется, латиноамериканские правительства ни о чем подобном даже не думают. Но руководители предприятий разбираются во всем этом и всегда располагают необходимыми данными, чтобы регулировать спрос и предложение. Олова слишком много. Правительство не имеет деловых связей за границей и не может его сбыть. Такие товары, как кофе или пшеница, при избытке производства сжигаются. Понимаешь? На Кубе, например, сахарным тростником откармливают акул.

— Но, дорогой мой, олово не сожжешь и не выбросишь в море…

—. Именно поэтому, дорогая, компания должна иметь необходимую автономию и следить за тем, чтобы месячное производство металла было не столь велико, чтобы превышать квоту, определяемую международным пулом, и не столь мало, чтобы наносить ущерб прибылям Омонте и других крупных горнопромышленников Боливии.

— Но ведь… но ведь ты сам сказал, что рудники пришли в упадок и что цены на олово низки. Неужели есть такие горнопромышленники, которые в этих условиях могут конкурировать с Омонте?

— Сопротивляться могут лишь те, кто владеет большим капиталом. Но пора переодеваться. Ты не забыла, что мы пригласили к обеду мистера Кенна?

— Ах да. Извини, дорогой. Он сменит Эстраду?

— Да, уже пришло распоряжение Омонте.

Управление снизило выпуск продукции. Рассчитало старых рабочих, набрало новых, законтрактовав их на месячный срок, чтобы не платить выходного пособия. Девальвация денег автоматически уменьшила заработную плату. В пульпериях был введен режим экономии: боны стали выдаваться рабочим и служащим в строго ограниченном количестве — на приобретение самого необходимого. Во избежание спекуляции товары отпускались без упаковки. Каждая банка консервов, поступившая в продажу, пробивалась гвоздем.

Экономия на материале, экономия на рабочей силе, максимум продукции при минимальных затратах. Регламентация в большом и в малом.

В малом: Марии Нине полагалось получить пособие в сумме двух тысяч боливиано, и она обратилась за ним. Ее вытолкали из кассы, показав ей ее собственную расписку.

Доктор Марискаль, местный адвокат и родственник семьи Кучальо, предъявил компании иск. Сославшись на то, что закон запрещает соглашения такого рода, он выиграл дело в суде первой инстанции. Компания опротестовала судебное постановление, указав, что никакого соглашения не было: она добровольно сделала вдове денежный подарок, поскольку речь шла не о несчастном случае, а о преднамеренном самоубийстве в состоянии опьянения. Поверенный Марии выиграл дело и во второй инстанции. Тогда компания через своих адвокатов обратилась в верховный суд Ла-Паса и одержала победу, оставшись при своих двух тысячах боливиано, на которые покушалась Мария Нина. И женщина по-прежнему торговала чичей и кофе, стоя на холодном ветру, с детьми, в окружении древних равнодушных гор, чьи недра содержали самые богатые залежи олова в мире.

Впрочем, они не были уже столь богаты, как прежде, — утверждали шахтовладельцы, которые при помощи достижений геологической науки открыли новые залежи и оспаривали у Омонте права на национальную монополию, желая принять участие в доле производства олова, установленной для Боливии мировым картелем, который был создан в Лондоне под названием «Оловянный пул» и определял для каждой страны квоту, во избежание кризиса перепроизводства.