Металлическое вторжение (СИ)

- Я боялась. Честно говоря, я ждала, что придут за мной. После того как я узнала, что произошло с Ее Высочеством, - ее глаза снова стали наполняться слезами, - мне казалось, что Лия все свалит на меня. Ведь на кухне тогда были только мы с ней, и ходили слухи, что она говорила обо мне.

В голове Шелеста окончательно все смешалось. Он отлично помнил, как Лия упомянула Ариадну. Это был неплохой шанс свалить все на нее, но она даже не подумала воспользоваться им, да и пребывала в неподдельной истерике. Шелест не хотел допускать мысли, что Ариадна может его обмануть, но если бы и было так, то тогда Лия просто не могла ее не заподозрить. А если заподозрила, то почему не сказала, когда о ней зашла речь?

«Может, действительно кто-то подговорил?» - подумал Шелест, вспоминая заплаканную Лию и ее полубезумные глаза.

- Господин? - вывел его из задумчивости голос Ариадны.

- Извини, - встрепенулся Шелест. - Не переживай, - улыбнулся он. - Лия просто сказала о том, что ты была с ней на кухне, только и всего. Никто ничего на тебя не сваливал.

Видя, что Ариадну эти слова совсем не утешили, он положил руку ей на плечо и, к его вящему изумлению, этот обычный в общем-то для него дружеский жест вызвал совершенно неожиданную реакцию: Ариадна вдруг подалась вперед и прильнула к его груди.

Шелест немного оторопел от такого развития событий. Рука Ариадны сомкнулась у него на запястье. Служанка выпрямилась - она была немного выше Шелеста - и, прежде чем он успел хоть что-то сообразить, прильнула губами к его губам.

Однако Шелест, невольно ответивший на поцелуй, уже через пару секунд пришел в себя и решил, что целоваться ночью посреди коридора с малознакомой девушкой, к которой, в принципе, он и чувств толком никаких не испытывал, совсем никуда не годится. Даже если девушка сама по себе роскошна и заставляет забыть абсолютно все, вплоть до собственной сущности, - злорадно отметила та часть разума Шелеста, которая была в ответе за его восторг перед Ариадной.

Громкий стук избавил его от необходимости проявлять инициативу - Ариадна, вздрогнув, отстранилась сама. Шелест оглянулся и увидел Юфорию, стоявшую в конце коридора.

Юфория весь вечер терпеливо дожидалась того момента, когда Йон, напоив ее очередной дрянью, называемой лекарством, отправится восвояси. В его присутствии был только один плюс - пока Юфория считалась больной, он не смел поднимать на нее своего посоха, и она могла издеваться над ним, сколько угодно. Но, похоже, это время заканчивалось: Йон, наблюдая за тем, как Юфория выпивает принесенное им лекарство, сказал, что, быть может, завтра она получит официальное разрешение покидать комнату и вообще делать, что ее душе угодно. Иными словами, она отныне считалась вполне здоровой.

- То есть ты больше не будешь торчать в моей комнате? - уточнила Юфория.

- Совершенно верно, - улыбнулся Йон. - Вам так неприятно мое присутствие?

- Только в таких огромных количествах, - проворчала Юфория.

Йон был одним из немногих людей в Вавилоне, кто, если не всегда стоял на ее стороне, хотя бы был готов спокойно разобраться в любой ситуации, выслушать и по возможности помочь. Юфория даже могла назвать его другом. Но другом таким, которому, во-первых, большинства подробностей ее жизни знать совсем необязательно, а, во-вторых, таким, которого следует опасаться, ибо хорошие отношения хорошими отношениями, но проклятый золотой посох бьет больно.

Принимая все это во внимание, Юфория рассудила, что зря обижать Йона не следует. По крайней мере, всерьез.

Когда он удалился, Юфория стала планировать дела на ночь. Мысли ее разветвлялись в двух направлениях. Можно было или убежать в поисках латрия до того, как придет Шелест, или дождаться его и свершить сей подвиг совместно.

Ей не терпелось рассказать ему о том, что завтра Йон дарует ей долгожданную свободу, а, значит, вместо того чтобы опасаться встречи с послом Авалона (Юфория его не боялась, но ненавидела всем сердцем), можно будет пойти в город и в очередной раз взбудоражить народ пением. Юфория очень соскучилась по пению Шелеста, да и вообще по ночным прогулкам с ним. И надеялась, что он чувствовал то же самое.

Юфория уделила некоторое время воспоминаниям. Перед глазами возникло не столько встревоженное, сколько почти убитое выражение лица Шелеста, с которым он ворвался к ней в комнату сразу после того, как она попросила Йона привести его. Юфории почему-то очень хотелось его увидеть, но Йон, конечно, хорош - тут же об этом во всеуслышание сообщить... И Юфория даже радовалась тому, что ей тогда было настолько плохо, что она толком не смогла проявить эмоций, не то провалилась бы сквозь землю.