Метаморфозы

        Влагой брада тяжела, по сединам потоки струятся,

        И облака на челе; и крылья и грудь его в каплях.

        Только лишь сжал он рукой пространно нависшие тучи,

        Треск раздался, и дожди, дотоль запертые, излились.

270 В радужном платье своем, Юноны вестница, воды

        Стала Ирида[32] сбирать и ими напитывать тучи.

        В поле хлеба полегли; погибшими видя надежды,

        Плачет селянин: пропал труд целого года напрасный.

        Не удовольствован гнев Юпитера — небом; лазурный

275 Брат[33] помогает ему, посылая воды на помощь.

        Реки созвал, и, когда под кров своего господина

        Боги речные вошли, — «Прибегать к увещаниям долгим

        Незачем мне, — говорит. — Свою всю силу излейте!

        Надобно так. Отворите дома, отодвиньте преграды

280 И отпустите тотчас всем вашим потокам поводья».

        Так приказал. И они родникам расширяют истоки,

        И, устремляясь к морям, в необузданном катятся беге.

        Сам он трезубцем своим о землю ударил. Она же

        Дрогнула вся и воде на свободу открыла дорогу.

285 И по широким полям, разливаясь, несутся потоки;

        Вместе с хлебами несут деревья, людей и животных,

        Тащат дома и все, что в домах, со святынями вместе.

        Ежель остался дом, устоял пред такою бедою

        Неповрежденный, то все ж он затоплен водою высокой,

290 И уже скрыты от глаз погруженные доверху башни.

        Суша и море слились, и различья меж ними не стало.

        Все было — море одно, и не было брега у моря.

        Кто перебрался на холм, кто в лодке сидит крутобокой

        И загребает веслом, где сам обрабатывал пашню.

295 Тот над нивой плывет иль над кровлей утопшего дома

        Сельского. Рыбу другой уже ловит в вершине у вяза.

        То в зеленеющий луг — случается — якорь вонзится,

        Или за ветви лозы зацепляется гнутое днище.

        Там, где недавно траву щипали поджарые козы,

300 Расположили свои неуклюжие туши тюлени.

        И в изумленье глядят на рощи, грады и зданья

        Девы Нереевы.[34] В лес заплывают дельфины, на сучья

        Верхние вдруг налетят и, ударясь, дуб заколеблют.

        Волк плывет меж овец, волна льва рыжего тащит.

305 Тащит и тигров волна; не впрок непомерная сила

        Вепрю, ни ног быстрота влекомому током оленю.

        Долго земли проискав, куда опуститься могла бы,

        Падает в море, кружа, с изнемогшими крыльями птица.

        Залиты были холмы своевольем безмерной пучины, —

310 В самые маковки гор морской прибой ударяет.

        Гибнет в воде большинство; а немногих, водой пощаженных,

        При недостатке во всем, продолжительный голод смиряет.

        От Аонийских вершин отделяет Эту[35] Фокида, —

        Тучные земли, дотоль они землями были, теперь же

315 Моря частица, воды небывалой широкое поле.

        Там крутая взнеслась гора двухвершинная к звездам,

        Именованьем — Парнас; облаков верхи ее выше.

        К ней-то Девкалион[36] — остальное вода покрывала —

        С брачной подругой своей пристал на маленькой лодке.

320 Нимфам корнкским[37] они и гор божествам помолились,

        Вещей Фемиде[38], тогда прорицалищем оным владевшей.

        Не было лучше вовек, ни правдолюбивее мужа,

        Богобоязненна так ни одна не бывала из женщин.

        И как Юпитер узрел, что мир стал жидким болотом,

325 И что остался он там из стольких тысяч единым,

        И что осталась она из стольких тысяч единой,

        Оба невинны душой, богов почитатели оба, —

        Он облака раскидал, Аквилоном туман отодвинул,

        Земли явил небесам и выси эфирные землям.

330 Моря недолог был гнев; сложив о трех зубьях оружье,

        Воды владыка морской усмиряет и вставшего поверх

        Волн голубого зовет Тритона, чьи отроду плечи

        В алых ракушках, и дуть велит в трубицу морскую:

        Этим он знак подает отозвать и потоки и волны.

335 Выбрал из раковин тот пустую трубу завитую,

        Что расширяется вверх от низа крученого; если

        В море такую трубу на просторе наполнить дыханьем,

        Голос достигнет брегов, где солнце встает и ложится.

        И лишь коснулось трубы божество с брадой увлажненной,

340 Лишь громогласно она заиграла отбой по приказу,

        Все услыхали ее потоки, — земные, морские, —

        Грозный приказ услыхав, потоки ей все покорились.

        Реки спадают, уже показались возникшие холмы;

        Море опять в берегах и в руслах полные реки,

345 И выступает земля, с убываньем воды прибывая.

        К вечеру долгого дня и лесов показались макушки

        Голые, тина у них еще на ветвях оставалась.

        Мир возродился земной. И увидев, что так опустел он

        И что в печали земля глубоким объята молчаньем,

350 Девкалион, зарыдав, к своей обращается Пирре:

        «Нас, о сестра, о жена, о единая женщина в мире,

        Ты, с кем и общий род, и дед у обоих единый,

        Нас ведь и брак съединил, теперь съединяет опасность, —

        Сколько ни видит земли Восток и Запад, всю землю

355 Мы населяем вдвоем. Остальное все морю досталось.

        Но и поныне еще не вполне мы уверены в нашей

        Жизни, еще облака наполняют нам ужасом душу.

        Что, если б ты без меня судьбы избежала, бедняжка,

        Было бы в сердце твоем? И как бы могла одинокой

360 Ты этот страх пережить? И кто б твои муки утешил?

        Я, о поверь, если б ты оказалась добычею моря,

        Сам за тобою, жена, оказался б добычею моря.

        О, если б мог возродить я народы искусством отцовским,

        О, если б души вливать умел в изваянья из глины!

365 Ныне же в нас лишь двоих сохраняется смертных порода;

        Так уж угодно богам, чтоб людей образцом мы остались».

        Оба заплакали. Им захотелось молиться небесным