Метаморфозы

590 Ты получай»; ничего, умирая, он мне не оставил,

        Кроме воды; лишь ее от отца почитаю наследством.

        Вскоре, чтоб мне не торчать все время на тех же утесах,

        Я научился корабль поворачивать, киль загибая

        Правой рукой; Оленской Козы[149] дождевое созвездье,

595 Аркта, Тайгеты, Гиад[150] в небесах различать научился.

        Ветров жилища узнал и пристани, годные суднам.

        Раз я, на Делос идя, приближался к Хиосскому краю,[151]

        Вот подхожу к берегам, работая веслами справа;

        Прыгаю с судна легко и на влажный песок наступаю, —

600 Там и проводим мы ночь. Заря между тем заалела

        Ранняя. Вот я встаю и велю сотоварищам свежей

        Влаги принесть, указую и путь, до ключей доводящий.

        Сам же на холм восхожу, — узнать, что мне обещает

        Ветер; сзываю своих и опять на корабль возвращаюсь.

605 «Вот мы и здесь!» — Офельт говорит, из товарищей первый,

        Сам же добычей гордясь, на пустынном поле добытой,

        Мальчика брегом ведет, по наружности схожего с девой.

        Тот же качался, вином или сном отягченный как будто,

        И подвигался с трудом. На одежду смотрю, на осанку

610 И на лицо — ничего в нем не вижу, что было бы смертным.

        Понял я и говорю сотоварищам: «Кто из бессмертных

        В нем, сказать не могу, но в образе этом — бессмертный.

        Кто бы ты ни был, о будь к нам благ и в трудах помоги нам!

        Их же, молю, извини!» — «За нас прекрати ты молитвы!» —

615 Диктид кричит, что из всех проворней наверх забирался

        Мачт и скользил на руках по веревкам. Его одобряют

        И белокурый Мелант, на носу сторожащий, и Либид

        С Алкимедоном, затем призывающий возгласом весла

        Двигаться или же стать, Эпопей, побудитель отваги,

620 Так же и все; до того ослепляет их жадность к добыче.

        «Нет, чтоб был осквернен корабль святотатственным грузом,

        Не потерплю, — я сказал, — я первый права тут имею!»

        Вход преграждаю собой. Но меж моряками наглейший

        Ярости полн Ликабант, из тускского изгнанный града,

625 Карою ссылки тогда искупавший лихое убийство.

        Этот, пока я стоял, кулаком поразил молодецким

        В горло меня и как раз опрокинул бы в море, когда бы

        Я не застрял, хоть и чувства лишась, бечевою задержан.

        И в восхищенье толпа нечестивцев! Но Вакх наконец-то —

630 Ибо тот мальчик был Вакх, — как будто от крика слетела

        Сонность и после вина возвратились в грудь его чувства, —

        «Что вы? И что тут за крик? — говорит. — Какою судьбою

        К вам, моряки, я попал? И куда вы меня повезете?»

        «Страх свой откинь! — отвечает Прорей, — скажи лишь, в какой ты

635 Гавани хочешь сойти, — остановишься, где пожелаешь».

        Либер в ответ: «Корабля вы к Наксосу[152] ход поверните.

        Там — мой дом; и земля гостей дружелюбная примет».

        Морем клялись лжецы и всеми богами, что будет

        Так, мне веля паруса наставлять на раскрашенный кузов.

640 Наксос был вправо; когда я направо наставил полотна, —

        «Что ты, безумец, творишь!» — Офельт говорит, про себя же

        Думает каждый: «Сошел ты с ума? Поворачивай влево!»

        Знаки одни подают, другие мне на ухо шепчут.

        Я обомлел. «Пусть иной, — говорю, — управление примет».

645 И отошел от руля, преступленья бежав и обмана.

        Все порицают меня, как один корабельщики ропщут.

        Эталион между тем говорит: «Ужели же наше

        Счастье в тебе лишь одном?» — подходит и сам исполняет

        Труд мой: в другую корабль от Наксоса сторону правит.

650 И удивляется бог, и, как будто он только что понял

        Все их лукавство, глядит на море с гнутого носа,

        И, подражая слезам, — «Моряки, вы сулили не эти

        Мне берега, — говорит, — и просил не об этой земле я.

        Кары я чем заслужил? И велика ли слава, что ныне

655 Мальчика, юноши, вы одного, сговорясь, обманули?»

        Плакал тем временем я. Нечестивцев толпа осмеяла

        Слезы мои, и сильней ударяются весла о волны.

        Ныне же им самим, — ибо кто из богов с нами рядом,

        Если не он, — я клянусь, что буду рассказывать правду,

660 Невероятную пусть: неожиданно судно средь моря

        Остановилось, корабль как будто бы суша держала.

        И, изумленные, те в ударах упорствуют весел,

        Ставят полотна, идти при двоякой подмоге пытаясь.

        Весел уключины плющ оплетает, крученым изгибом

665 Вьется, уже с парусов повисают тяжелые кисти.

        Бог между тем, увенчав чело себе лозами в гроздьях,

        Сам потрясает копьем, виноградной увитым листвою.

        Тигры — вокруг божества: мерещатся призраки рысей,

        Дикие тут же легли с пятнистою шкурой пантеры.

670 Спрыгивать стали мужи, — их на то побуждало безумье

        Или же страх? И первым Медон плавники получает

        Черные; плоским он стал, и хребет у него изгибаться

        Начал. И молвит ему Ликабант: «В какое же чудо

        Ты превращаешься?» Рот между тем у сказавшего шире

675 Стал, и уж ноздри висят, и кожа в чешуйках чернеет.

        Либид же, оборотить упорные весла желая,

        Видит, что руки его короткими стали, что вовсе

        Даже не руки они, что верней их назвать плавниками.

        Кто-то руками хотел за обвитые взяться веревки, —

680 Не было более рук у него; и упал, как обрубок,

        В воду моряк: у него появился и хвост серповидный,

        Словно рога, что луна, вполовину наполнившись, кажет.

        Прыгают в разных местах, обильною влагой струятся,

        И возникают из волн, и вновь погружаются в волны,

685 Словно ведут хоровод, бросаются, резво играя.

        Воду вбирают и вновь из ноздрей выпускают широких.