Метаморфозы

Как-то несколько дней подряд небо хмурилось, часто шел дождь, сидеть в расщелине было утомительно и голодно, и я рискнула немного поохотиться. Моего соседа не было видно, видимо, он улегся отдыхать. Как назло, поднялись волны, рыба стала уходить на глубину, но азарт и голод гнали меня все дальше от берега. В тот момент, когда я увидела добычу и спустилась, чтобы схватить ее, огромная волна окатила меня сверху, и мои перья, недостаточно смазанные жиром, моментально намокли. Волны следовали одна за одной, море бушевало, силы покидали меня, и мое сразу отяжелевшее тело потащило меня вниз. Заглатывая соленую воду, я медленно стала погружаться.

РЫБА

Мои легкие заполнялись водой, почти бессознательно, собирая последние силы, выныриваю за глотком воздуха. Так, то погружаясь, то поднимаясь на поверхность, начинаю приходить в себя. Кстати, есть рыбы, которые могут дышать, как через жабры, так и напрямую, через рот, заглатывая воздух над поверхностью. Мои крылья здесь совершенно бесполезны. Они костенеют и превращаются в твердые наросты на спине и животе, ноги слипаются и начинают усиленно толкать мое тело вперед. Свою эволюцию я проходила со сверхзвуковой скоростью. Возвращались вкус и обоняние, с потоками воды я улавливала запахи пищи и тех мест, где была недавно. Так и не научившись петь, я поняла, что это совершенно бесполезная способность. Вот улавливать ультразвук – совсем другое дело. Рыбы не такие уж безмолвные твари, сама слышала, как рыба – барабанщик умеет барабанить, а морской скат Кот так ухает, когда нажрется, что лучше не подплывать. Конечно, совсем даже ничего жить рыбой, плавать себе сколько хочешь, тут тебе и еда, и постель. Только лучше быть крупной рыбой, мелкую так и норовит кто-нибудь проглотить, всю жизнь приходиться прятаться и дрожать. А еще не надо тебе ни шкафов, ни одежды, ни холодильника, ничего такого, без чего современные люди прожить не могут. Учатся много лет, чтобы потом все время работать, а все ради того, чтобы накупить себе шкафов, кучу барахла, разного железа, который освободит его от усилий, чтобы освободить время для занятий в спортзале, где придется эти усилия прилагать. Лучше в море плавать или по небу летать, только очень это трудная, почти невыполнимая задача переучиваться, приспосабливаться, менять привычки, характер, саму суть свою. И хотя люди достигли кое-каких успехов в этой области, например, становятся травоядными или хищниками, сбиваются в стаи и подчиняются вожаку, часто меняют окраску или делают ложные движения, чтобы скрыть свои намерения. Люди повторяют наши достижения в приспособляемости, но все-таки сильно отличаются от нас, ходят на двух ногах, умеют творить и создавать искусство.

Так я размышляла, плавая себе в теплой морской водичке, безмолвно втягивая в себя очередную порцию, легко перекусывая мелким планктоном. Тело мое еще было безобразно толстым, плавники недоразвитые, а хвост и вовсе какой-то жиденький получился. С завистью поглядывала я на быстро снующих деловитых селедок с их плоскими, отточенными телами, их томными глазами. Некое злорадство появлялось при мысли, что все они окажутся в бочке с рассолом, а потом их разделают под водочку с тонко нарезанным лучком, хотя, как знать, какая участь уготована мне самой. Может стану я редкой деликатесной рыбой, так сказать, на гурманов, и будут за мной охотиться целые лайнеры.

Теперь главными моими врагами стали эти зоркие ненасытные птицы. Не успеешь нырнуть вовремя в глубину и станешь лакомой добычей для бакланов и чаек. Крик их казался отвратительно резким, и сами они выглядели нелепо. Еще недавно эти существа были объектом моих мечтаний, хотелось им подражать, но стоило изменить угол зрения и все перевернулось. Почаще меняйте угол зрения, господа!

Немного приглядевшись, стала я замечать, что жизненный цикл мой совершенно не изменился. Есть, спать, спасаться и размножаться – вот основа существования. От последнего я избавлена, но и не живут животные столько, состарился – изволь умирать. А как хотелось покоя! Думалось, что здесь, в безмолвной тишине не будут досаждать глупость и суета, но перед глазами все время сновали и толкались стаи хамсы и барабульки. Луфарь – просто какая-то пиранья, устраивает настоящую бойню и не оставляет никого в стае ставриды, уже сытая, надкусывает и бросает свою жертву. Не лучше ведут себя и пеламиды, охотники хоть куда! А ведь, как красивы и грациозны, как быстро и ловко уходят они от опасности. Знаменитая, воспетая в песнях, кефаль будто крейсер бороздит воды Черного моря. Чтобы поймать ее, нужно большое умение и удача. Но что мне, полукровке, до них! Никогда не стать мне такой же красивой и быстрой, я – изгой-одиночка, плавающая на поверхности, подобно ржавому сухогрузу. Но все-таки я в море, я плыву.