Метаморфозы рассердились

В двухцветных эликсирах, оберегах из трав и шкатулках со звёздными гранями угадывалась Лекси. Яркое ощущение. Перси почти наверняка принадлежали мыльные кубы с фразами «съешь меня» и вода для цветов с подписью «выпей меня». Канцерогены и тушение огня — его стихия. На потолке висели верёвки с засушенными облаками из ягод, грибов, разнотравья, оберегов и костей. Ынбёль задрала голову кверху и на всякий случай задумчиво нахмурилась. Попыталась вспомнить названия растений, но узнала только аконит и шалфей. Мама иногда окуривала ими спальни, пока не вычитала, что аконит вообще-то ядовитый. Перси бы понравилось его жечь. Нужно подкинуть идею. Вместе с зажигалкой.

— Вы типа реально здесь торгуете?

— Да, — Лекси зажгла ещё пару свечей и бросила спичку в стакан, что дымился за шторой. Росчерк пламени расселся по безупречным скулам. Жутковато. — Три правила: паутину не снимать, чай над зельями не пить, окна не закрывать. Когда будет совсем холодно, я свяжу всем шарфики и шапки.

Ынбёль взяла скрипящую свечу и огляделась. Обои в лавке отклеивались из-за низкой температуры — ставни распахивались даже зимой. Это Перси сказал, прежде чем зловеще улыбнуться. Ынбёль самостоятельно решила, что под половицами трупы, из-за которых нужно проветривать комнату, и осталась довольна.

Лекси взяла вторую свечу, отодвинула счёты и легла на прилавок. Сказала кому-то:

— Приве-ет, Эш.

В её бровь прилетел фантик. Перси тут же активизировался и угрожающе улыбнулся:

— Ещё один такой бросок, и я сожгу твою руку.

Ынбёль искренне восхищала его убедительность.

Эш, мальчик, носивший на шее осколок зеркала, безразлично покачал головой. Вылез из стула, в котором заснул, без особого интереса уставился на Ынбёль. Он уставший. Иначе. Не как обычный человек, а с примесью какого-то превосходства (отличного даже от того, которым разил Перси). От его вида дрожали кости. Эш выглядел как один из тех парней, кого Ынбёль боялась встретить на улице особенно сильно. Единственное слово, что приходило в голову при взгляде на него — острый. Он весь бы каким-то острым, заточенным на боль и убийство. Узкие, будто всегда прищуренные глаза, впалые щёки, острые скулы, тонкий, как кинжал, нос. Он был на голову ниже Перси, но его это ничуть не волновало: взглядом он целился в кадык и брюшину. Ынбёль не знала, как Перси этот взгляд выдерживал — самой ей хотелось прикрыть шею и отступить подальше.

Такие парни, как Эш, рано выходят на улицу и не возвращаются, когда мама зовёт ужинать. Такие парни, как Эш, добывают себе пропитание самостоятельно. Жизнелюбия в них куда больше, чем любви к ближнему. Все человеческое отбивается ещё в первой драке, оставляя место только звериным инстинктам.

И духам.

Единственное, что сильно выбивалось из образа плохого парня: тонкая вязаная шапочка на голове, зубастая, глазастая и вся какая-то очень неправильная, хоть и симпатичная. Её словно бы вязали все по чуть-чуть, но никто не поделился с предыдущим нужным крючком и пряжей. Носил Эш её тоже странно: чуть боком, так, что завязка с одной стороны была далеко за ухом, а с другой падала на лоб.

Эш взглядом уничтожил растрёпанный вид Ынбёль, рухнул обратно на стул, поудобнее устроился и величаво махнул рукой:

— Идите, куда шли.

— Эй, — по-настоящему расстроился Перси. Будто бы и не угрожал сожжением рук. — А вердикт?

— Девчонка. Похожа на белку. Это всё.

— Эй, — теперь завозмущалась Ынбёль.

— Не пойдёт, — холодно настоял Перси, неотрывно глядя на Эша. И вдруг начал всерьёз расспрашивать: — Ты видишь, как она достанет ковен? Подорвёт? Замучает Верховного? Покончит с собой?

— Перси! — испуганно воскликнула Лекси.

Ыбёль не успела гневно встрять, как её плечо проткнули чьи-то лапы. Аккуратной походкой что-то холодное пробралось к гортани и мягко ткнулось в челюсть.

— Кто это?

Белая пушистая кошка без ошейника тенью улеглась в изгибе её шеи. Ынбёль бы подумала, что это призрак, но на зверя уставились остальные. Даже обидно.

— Откуда она взялась? — Ынбёль усердно моргала, чтобы кошка перестала двоиться в глазах, и только потом поняла: кошка на двоилась. На её морде действительно было шесть глаз. Каждая пара закрывалась и открывалась чуть позже предыдущей.

— Не знаю, — вдруг горячо поддержала Лекси и упёрлась спиной в шкаф. Тот опасно покачнулся из стороны в сторону, но всем было плевать. Задавит и задавит, ничего страшного. — Я даже представить не могу, из какого мира она вылезла. Помню, что её принесли всю в земле…

— Сейчас она взялась с перегоревшей люстры. Спрыгнула, — чуть раздражённо перебил Эш. Лекси виновато заткнулась. — Почему вы двое разговариваете так, будто остальные вас с полуслова должны понять?

Ынбёль заметила, что горящих свечей стало больше, а спичек в стакане не прибавилось.

— Согласен, это самая земная кошка на свете, — вдруг сказал Перси, спрятав за собой расстроенную Лекси. Он явно хотел драться, но справедливо решил не умножать напряжение. Пока что. — Кошку зовут Джебедайя. Беда бедовая, если тебе вдруг захочется на неё накричать. Иначе не послушается.