Метаморфозы рассердились

В её одеяльном шалаше всегда пахло сладостью, потому что в ткань (помимо перьев и пуха) были зашиты палочки святого дерева. Помогало заснуть после убийства. Но Ынбёль долго ворочалась. Слушала коридорное шуршание чьих-то шагов, сопение Эр-Джея и музыку из наушников, что лежали на подушке. Потом всё стихло. Разом. Даже не стихло… умолкло. Ынбёль нервно стукнула по наушникам, но музыки не было. Она неосознанно навострилась: с соседней башни-кровати не доносилось ни шороха, хотя Эр-Джей чесался и разговаривал во сне. Коридор молчал.

Ынбёль задрожала, попыталась встать.

И что-то с силой сжало её щиколотки.

Надавило, оцарапало изнутри, будто бы поползло выше. Когда оно остановилось, ощущение вспыхнуло такое, словно кто-то наваливается сверху, сидя на ногах. Ынбёль не могла пошевелиться — существо было слишком тяжёлым, и не могла дышать — было слишком страшно. Казалось, она привлечёт к себе только больше внимания, если даже просто моргнëт, не то что вздохнëт.

Поэтому она всматривалась в темноту и не моргала, пытаясь разглядеть лицо существа. Изо рта шёл пар.

Проблема в том, что лица у существа не было. Как и любого физического воплощения. Что бы сейчас ни восседало на Ынбёль, оно было бесформенным, невидимым и, вполне вероятно, вообще не существующим.

На секунду она заподозрила Лекси и её иллюзии, но что-то подсказало, что дело вовсе не в ней. Энергия Лекси была горячей и немного колючей — Ван не думала об этом прежде, но так оно и было. То, что сидело на ней, убивало холодом. И силой. Оно не кололо — оно давило громадной мощью, словно бы каким-то прессом. Это было больше похоже на…

На неё саму. Это была её энергия.

Чем бы ни являлось это существо — оно было порождением самой Ынбёль, а не кого-то другого. Она поняла это и попыталась взять контроль, как учил Джебедайя: сосредоточиться на потоке, ухватиться за нить. Чувствовать душой, а не руками. Это было не очень сложно — энергия густо сочилась и растягивалась цепью, а не нитью.

Ынбёль схватила еë. Примерилась и со всех сил дëрнула на себя, пытаясь подчинить.

Разум, которым она прикасалась к энергии, едва не перемесило. Ничего не вышло.

Она держала энергию лишь потому, что ей позволяли еë держать. Это была её цепь без ошейника, но она ей не принадлежала. Она дëргала снова и снова, позволяла разуму болеть и мëрзнуть, мучилась, но лишь натягивала звенья.

Послышался рык. Ынбёль ощутила на щеках ледяное дыхание существа. Оно приближалось всё ближе к её лицу и, имей оно форму, наверняка бы вот-вот коснулось лба. Прокусило бы. Кровожадно и осознанно.

Ынбёль снова дëрнула позванивающую энергию.

И снова ощутила абсолютное ничего.

Она напряглась, отпустила цепь и попыталась найти уже точно свою энергию — пускай та и была лишь нитью. Ей нужен был какой-то отвлекающий манёвр, всего пара секунд, чтобы выскользнуть…

Она пошевелила руками, нащупывая самый холодный поток. Зажала нить между указательным и большим пальцами.

И тут же её потеряла. Не выронила — она просто исчезла. Растаяла прямо у неё в ладони. Существо опасно лязгнуло несуществующими зубами. Оно поглотило её энергию.

Ынбёль не могла бороться и дышать. Билась в немой агонии и полностью была готова умереть. Снова.

А потом всё прошло.

Ынбёль громко вздохнула и приподнялась на локтях, дыша так, будто долго плыла под водой.

В комнате было темно и пусто. Ничьë присутствие больше не ощущалось. Только Эр-Джей, одетый в три свитера, посапывал на своей башне из матрасов.

Ынбёль положила одну руку на грудь, а вторую вытянула вперёд. Пошевелила, укладывая на ней контур луны, что светился за шторами и проникал в шалаш. Сокрушëнно поискала цепь — и ничего не нашла. В испуге потянулась к своей нити. Она была на месте. Ынбёль знала, что это не имеет уже никакого смысла, но всё равно коснулась её, подозвала ближе и прошептала заклинание.

Рыжий свет залил комнату.

Ничего.

Ынбёль и её колото-резаное сердце и правда были одни.

«Нужно рассказать Лекси, — подумала она, с трудом выбираясь из своего логова, натягивая носки, кофту и ободок. Подошла к кровати напротив. — Или Верховному. Или хотя бы…»

— Эй, Джей, — шепнула она, вставая на носочки.

— Эр-Джей и никак иначе, — даже сквозь сон из него лезло брюзжание. — Время видела?

— Нет, а ты?

— Дай поспать.

Ынбёль отошла назад и переплела пальцы в замок так сильно, что пластиковые кольца на них едва не продавили кости. Пластик хрустнул, но Эр-Джей не шелохнулся. Потрясающее безразличие. Или стратегия: догадывался же, что Ынбёль от него что-то нужно.

— Мне страшно, — тихо сказала она.

Он услышал.

Вздохнул настолько раздражённо, насколько смог. Сбросил один плед, второй, третий, сам спрыгнул на пол. Он был гораздо выше Ынбёль, но оскорблённый взгляд и мятый свитер делали его подростком, обиженным на весь мир.

Молча, не переставая сердито пыхтеть, Эр-Джей пнул стул, который придерживал дверь, рывком выскользнул в коридор и принялся ждать. Изумлённая Ынбёль послушно пошла за ним.

— Куда мы?

— Ты не одна такая, — буркнул он, — которой страшно. Но я знаю, что тебе ещё и любопытно, поэтому предлагаю перебить страх любопытством.