Метаморфозы рассердились

Отдельным поводом для стыда была грудь, маленькая и едва заметная. Ынбёль даже лифчик не носила, несмотря на то, что ей было уже семнадцать. Мама бы всё равно не позволила купить какой-нибудь красивый лифчик, но Ынбёль хотела хотя бы самый обычный. Ей было стыдно за то, что надеть его совсем не на что, и за то, что сделать это очень хочется – это ощущалось неправильным на всех уровнях сознания. Мама бы сочла это порочными мыслями. Девочки в школе, если бы вдруг заметили, наверняка бы засмеяли. А мальчики… Ох, о мальчиках Ынбёль думать и вовсе боялась. Куда ей?

Даже сейчас, будучи абсолютно здоровой, Ынбёль боялась думать о чём-то подобном. Всё ещё не Лекси, с сожалением подумала она. Всё ещё Ынбёль.

«Или не совсем», – дружелюбно шепнул кто-то внутри.

В дверь поскреблись. Ынбёль быстренько пнула по стулу, сбивая его и бросая в сторону. Торопливо разоделась в старые вещи, покрутилась по комнате и нацепила безделушки, радостно принесённые Лекси прошлой ночью. Наверняка это мизерная часть её коллекции. Бусы из разрисованных иконок не смутили, а заколка-яблоко показалась необычайно милой.

Ынбёль кое-как отодвинула шторы, чтобы разглядеть украшения. Хмыкнула: мама тоже принесла яблоко в день её смерти, а потом всё изменилось. Фруктовая предвестница.

– Ты на завтрак идёшь?! – зашумел Эр-Джей. – Только сегодня провожу, потом сама ходить будешь!

Господи, привычно подумала Ынбёль, спасибо тебе за…

Но молиться больше было не нужно. Ынбёль и не стала.

***

Каждое её утро теперь напоминало неистовое сумасбродство. Эр-Джей, что сваливался со своей кроватной вышки. Лекси, с милым ошейником и страшным грохотом бегающая за Вёльвой. Чих Эша, который обязательно оказывался пророческим. Крис и Джебедайя, топающие по крыше в попытке её залатать, не сломав шеи. Перси, пару раз поджигающий огнетушитель.

Но неизменной оставалась одна деталь.

Вернее – её отсутствие. Молитвы. Время, что она прежде тратила на неё, она теперь тратила на изучение дома и быта его обитателей.

Одним вечером вместо молитвы она обошла дом кругом и выяснила, что снаружи это самое обыкновенное, хоть и довольно старое здание. Прежний её дом тоже был старым, но выглядел гораздо хуже: этот хотя бы красили раз в десяток лет, судя по трещинам на краске.

В другое утро, не найдя Эр-Джея, она осмелилась пройтись по дому в одиночку и сделала новый вывод: внутри дом не существовал вообще. У них были комнаты: Эш с Джебом жили в той, что напротив лестницы. За стенкой была их с Эр-Джеем комната, затем ванная. Дверь меж двух стен вела в комнату Верховного, а напротив ванной была комната Лекси и Перси. Однако во всё это она не верила, потому как частенько, поднимаясь по лестнице, не видела двери в комнату Эша и Джеба: её можно было найти только по плющу. Комнату Лекси и Перси стоило искать по запаху розовой воды. У двери Верховного было заметно прохладнее, чем в других частях дома. Свою комнату проще всего было найти, зажмурившись: так Ынбёль обязательно находила нужную дверную ручку.

Потом она попыталась изучить первый этаж, но не преуспела. Первый этаж принадлежал сущностям. На втором они лишь гостили, и от ведьм ожидали тех же приличий. Относительно спокойно можно было дойти только до кухни: надо было быстро спуститься с лестницы и также быстро прошмыгнуть по коридору. Тогда жители первого этажа щекотали икры и дули в уши, но не трогали. Но стоило задержаться… Что ж, царапина от первой встречи зажила за ночь, но воспоминания оставила неизгладимые. Ынбёль решила пока не ходить в самый низ в одиночестве.

Так что о первом этаже она знала вот что: там была гостиная, в которую можно было попасть из любого коридора. Была кладовка, но эта комната потерялась первой.

– Будто растворилась, – пожал плечами Джебедайя. – А я хотел хранить в ней горшки.

Горшки хранились на кухне – как и вообще всё, что не влезло в обиталища ведьм. Ещё на первом этаже была ванная, но совсем маленькая. Душевая кабина давно поросла мхом, и Джеб запретил его убирать, поэтому пользоваться можно было только туалетом и раковиной. Лекси посоветовала этого не делать, загадочно сморщив нос: «Мальчишки».

Со внутренней стороны дома располагалась лавка. Её было не видно с улицы, зато со двора пройти мимо было невозможно: к ней даже тропинка была выложена камешками, а калитка была куда симпатичнее той, что вела к главному входу. В лавке было тихо и сухо. Сущности туда не заходили.

О происхождении сущностей никто толком не знал, они то ли переехали сюда вместе с Джебом и Крисом, когда те заселились, то ли появились, когда те стали здесь колдовать. В любом случае их существование и присутствие было как-то связано с ведьмами и тем, что здесь дружно называли «магическим фоном дома».

С каждым осенним утром просыпаться было всё темнее и темнее. Поднявшись сегодня, Ынбёль поняла, что в комнате одна: снаружи шалаша не было слышно ни звука, хотя обычно Эр-Джей сопел, если спал, и бухтел, если что-то искал. Ынбёль села, поёжилась и быстро натянула свитер, который никогда не убирала далеко.