Метаморфозы рассердились

– Дивный завтрак.

Ещё Эш бывал довольно высокомерным и ужасно занудным. Разговорить его было сложно, хотя Ынбёль кишками чувствовала, что вопросами о магии донимать нужно именно его – только над ним не было этого ореола загадочности. Но Эш раздражённо отправлял читать книги или советовал обратиться к кому-нибудь ещё.

К кому – Ынбёль не знала.

– Запасы сахара остались в кладовке, – вспомнил Джебедайя, увлечённо копающийся в ядовитых снадобьях.

– Не остались, – невинно улыбнулся Перси, – мышки погрызли.

Лекси виновато просияла.

Джебедайя, который был вторым по старшинству в доме (и владельцем дома, к слову), махнул рукой. Он вечно торчал в саду или в подвале. И там и там у него были грядки, на которые посторонним даже смотреть запрещалось. А посторонними были все, кто не владел магией растений в той же мере, что сам Джебедайя. Растения были его стихией, и он отдавался ей на все сто. Он был главным экспертом в зельях – инстинктивно чувствовал пропорции, температуры и необходимую выдержку. Смерть

в зельях – единственная, которую он допускал для своих трав, а потому просто не мог позволить кому-то испортить рецепт.

Плохие зелья он выливал в собачьи миски – такие напитки обладали нестабильным эффектом.

– Тут есть псы? – удивилась Ынбёль, впервые увидевшая кормушки с рисунками костей.

– Они умерли, – безжизненно отозвался Джебедайя и отодвинул миски в заросли папоротника. Колокольчики в его косах тихонько позвякивали. – Давненько. Настолько давненько, что успели вырасти цветами, одно лето порадоваться солнцу, сгнить и навсегда развеяться. Возможно, ты ими дышишь. Чувствуешь, как преданность и шерсть забивают нос?

– Вот это да, – удивлённо восхитилась Ынбёль.

Джеб только хмыкнул. Прозаик-травник пугал и очаровывал. Он не был настолько суровым, каким показался сначала. Вернее, именно таким он и был, но почти всегда по какой-либо причине. Главным спусковым крючком обычно был Перси – тот обожал звать его цветочком и отпускать всякие шуточки по поводу цветочных фей и волшебной пыльцы. Национальность Джеба тоже была объектом насмешек: коренные американцы в их краях встречались почти также редко, как азиаты, если не реже. Наверное, Джеб нравился Ынбёль ещё и поэтому – Перси считал, что они оба для ковена слишком примечательны. Лекси, как-то заметив смятение подруги по поводу сомнительных высказываний парня, пояснила: «Ты не думай, он не расист». Из уст от природы светловолосой голубоглазой девочки, единственной, про кого Перси не шутил вообще, звучало не очень правдоподобно, поэтому Лекси добавила: «Он всех недолюбливает. Вас просто задеть легче».

Это «вас» отняло у Лекси одно очко доверия, но всё же она нравилась Ынбёль больше мальчишек.

Но если Ынбёль пока не понимала, что делать с шуточками Перси, Джеб явно успел выработать стратегию. Буквально вчера Ынбёль заметила лиану, которая ползла непосредственно к Перси, пока тот читал очередной оскорбительный монолог на тему почкования и резерваций.

Кончилось всё тем, что лиана дёрнула Перси за ногу, причём так ловко, что он сначала впечатался носом в стол, а затем, упав на пол, ещё и опрокинул на себя стул. Тут смеялся уже Джеб. Пока Перси не пришёл в себя и не спалил его лиану, а заодно с ней фикус и кустовые розы.

Драку разнимал Крис. Пока Лекси целовала Перси в разбитый нос, Крис оттаскивал в заросший угол Джеба. Его все очень уважали, но в пылу сражения ему всё равно приходилось применять грубую силу.

Ынбёль показалось, что кофе, смешанный со слезами, кровью и угольками – это тоже её новая реальность, к которой надо привыкнуть.

Сегодня было на удивление спокойно, но что-то в этом спокойствии предостерегающе звенело.

– Завтра полнолуние, – умудрился с таинственностью сказать Крис.

– Спать будем плохо? – спросила Ынбёль.

– Напротив. Самая лучшая ночь.

Тайны накрывали загадки и щекотали нервы.

Все ведьмы были строптивыми и своенравными. Даже Лекси, которая на общем фоне казалась просто ангелом божьим, сошедшим со страниц маминых любимых книжек, часто отпускала едкие комментарии и вставала в позу. Да что там – в то утро, когда Джеб с Перси подрались, Джебедайя не смог найти дверь в их с Эшем комнату. И точно не потому, что она вышла погулять.

Ах, Лекси. Лекси была мила, дружелюбна и абсолютно очаровательна. Живи она лет на пятьсот пораньше, её бы наверняка сожгли на костре – уж слишком идеальной казалась. Даже её полное имя было каким-то совершенно неземным.

– Меня и сожгли, – хихикнула Лекси, когда Ынбёль об этом сказала. – Нас всех сжигали пару раз. Дикие времена.

Перси сыто улыбнулся, брызнув искрами.

Учитель из Лекси был слабый, мягко говоря. Она сама показывала достаточную усидчивость и питала к магии огромную любовь и бешеный интерес, но объяснять не умела совершенно. Ровно как и Перси, но Перси объяснять ещё и не хотел.