Метастансы (сторона А)

Даёт шута мозаика из плакс,

И снайпера — коктейль из ротозеев.

На гранях гравировано «уже»,

На днище впукло выдавлено «пробуй».

Хватает виз до в «ад на ПМЖ»,

Но нет на пошлину на ценный вывоз гроба.

Всего рывок, чтоб подновить глаза,

Взрастить полмысли надо четверть споры.

Run, Rabbit, run! За деревом — Мазай.

Пей по-гусарски. Спор особо шпорный.

С кровати — к небу сам себе снуя,

Играя вновь в «Энколпия — Гитона».

Всего-то свыкнуть — каждый раз — с нуля.

Мазай — с баркаса! Кролики не тонут!

Сиди глазей в берёзовый музей,

Протри весло и глазками не дрыгай.

Сестра тебя не сводит в Колизей

И не шмыгнет Катюха под квадригу.

Солоха оптом купит пять мешков,

Пока я сплюну склёванные строчки.

Мне до аптеки — семь минут пешком

В сырых носках и вязаной сорочке.

Жизнь — это дорого и чаще — далеко,

А смерть — или смешно, или не круто.

За нужный звук — парное молоко.

За лишний слог — несмазанный шпицрутен.

А кто в жюри? Иль овдовевший жир,

Или в трусишках липких praetextati.

Меня научат правильным «ши/жи»

И приурочат, что бухал некстати.

Я буду биться клювом о косяк —

И так весь пол кусками «я» забрызган.

Мне «через не хочу» уже нельзя —

Не скоро догниёт шальной огрызок.

А я прикинусь, что уже зарёк

И вылистаю стольник из «Завета».

Не потому, что светит пузырёк,

А потому, что с ним не надо света.

Псалом для вида

Накромсали меня в винегрет,

В остов лишних деталек навладили.

А в напрасном углу — не портрет

Грея, а дорианская впадина.

Чей-то бог, соскочивши с ума,

Душит смех за прогнившую талию.

И бесстыжий Давидка в туман

Опускает свои гениталии.

Как тропарь целит выстрел на треск,

Как мясник цепко держится скальпеля.

Кистью Буонаротти — надрез

На грунтованном совестью кафеле.

Поцелуй — смятый лиф — приговор.

Подзатёрты любовьки поэтами.

Мавр макает платок в хлороформ,

Чтобы грязно кряхтеть над Джульеттами.

Под кадилом — объедки просфор.

С лунных башен — минорное блеево.

Гнев, богиня, мне снова проспорь

Ахиллеса, ублюдка Пелеева.

Считалочка

Вот и снова — в тихом блядстве.

Жив снаружи. Мёртв — вблизи.

Если не за что цепляться,

Значит — некуда скользить.

Восемь, десять, цинцинатцать —

Выходите выносить.

Стал калечить — окаличел.

Раскололся — околел.

По лицу — в глазах с поличным.

Уцелел — целуй с колен.

Тридцать, сто, считай, отличник.

Выползайте поскорей.

Замени петлю гайтаном —

Будет вечный крестный мор.

Будешь чайкой Джонатаном,

Будешь каркать «Nevermore».

Посчитаем по стаканам —

Вылезайте из камор.

Дисмас, Гестас — крест из теста,

Нету гостя без гвоздя.

Ком-кому голгофье место?

Будет место погодя.

Выходи по счёту «двести»,

Выплывай из-под дождя.

Выйдет месяц, что-то вынет,

Выйдет заяц на крыльцо.

Не стесняйтесь, что кривые —

Здесь торгуют не лицом.

Выскребайтесь, сучье вымя.

Кто последний — тот отцом.

На златом крыльце бухали

Джокер, дама и король.

Хули делать, хали-гали?

Отгадай теперь пароль.

Не таким тузам пугали.

Ну-ка в круг, чумная голь!

А теперь — крути рулетку.

Шарик — шасть и — верть-поверть.

Встаньте, суки, встаньте в клетки.

Чёт-почёт, а нечет — смерть.

Доедай свои объедки —

Скоро будем посмотреть!

Красный — в пламя, чёрный — в угли.

Пусть напрыгается всласть.

Что от страха поприпухли?

Каждый день такая масть.

Тишь ли, гладь ли, гром ли, стук ли —

Есть игра в слепую власть.

Вот и шарик тише косит,

Вот и дёргается нить.

Ишь как каждый жизни просит…

Все, пора остановить:

Чёрный чётный, честный «восемь» —

Выходи себя казнить!

Спурт

Никите

Промыт, перешит, обезгноен,

ОбрАмлен веночком октав.

Но чьим-то безбожием мною

Заполнен не мой кенотаф.

Пыль с берцев стряхнув у порога,

Я — мельком. Добри не бодри.

Качают насосом из бога

И Федры — мой теофедрин.

Ещё два фальстарта. И начат

Заплыв бесконечных измен.

И если я — первый, то значит

Работает мой сервисмен.

Низвергнутый сверху на сверку,

Промажу я жопой в качель.

Мне в ржавую райскую дверку

Петруша не сыщет ключей.

За все расписался по таксе.

Не должен и «ноль» в «итого».

Фальшивит Гаврила на саксе,

Моих раздражая врагов.

И с ангельским ликом аглИцким

Харон передаст мне косяк.

Качнётся с обрыва Грушницкий,

Обманутый через «нельзя».

А мне только «неуд» в зачётку

И график тупых пересдач.

И снова расписано чётко:

«Don’t worry», «Be careful», «Don’t touch».

Пусть верят, что всласть зализали,

С лихвой замажорив рингтон.

Я сам себе выбрал экзамен,

Который не примет никто.

А я — снова краем по пашне,

Пока подмывается чёрт.

Я в этом семестре без башни —

Я сам себе ставлю зачёт.

ЗЧМТ

И корчась от фантомной роли,

От подлых полоротых лиц,

Я, как смычок, наканифолен

И занесен у всех в хейт-лист.

Несу себя, смиря рубаху,

Как соплеменник сопляку.

Весь путь свистел под дудку Баха —

Теперь считаю под «ку-ку».

Лежу себе, как гирь на чаше,

Не трепыхаясь, не снуя.

Слабо закончить, не начавши

С неабсолютного нуля?

Меня не слайкают, не строллят.

Мозольный пластырь — на глаза!

Шесть пик — кандальные гастроли.

Не проскандаль — тащи туза!

На розах почки набухали.

Я вёл дневник бутонодней.

Мы здесь порядком набухали —

Осталась страсть. И то на дне.

На шару шарь, и всласть прохлопай,

Что стул не очень-то дощат.

Эм Же квадрат шершавой жопы

Раздавит шелуху пощад.

И светел лик, и месяц ясен,

Как пни, как дружный хор «распни».