Метастансы (сторона А)

И не пытайся драть в бега.

Ты пил из моего стакана,

Туда плюя козлиный вздор.

Не ту ты тронул донну Анну —

Судьбы свершился приговор:

Уже у двери Командор.

И щель в паркете — крупным планом.

Няня Арина

Воздрузите меня на витрину

Среди старых сортов коньяка.

Я заброшен. И няня Арина

Не накормит больного щенка.

Доигрался до «просто не нужен»,

Доплевался до «всё, задолбал».

Круг заужен, и плакать всё туже,

И тоска не стекает со лба.

Дописался до «чисто банально»,

Опустился до «фу, примитив».

«Минус два» по простой пятибалльной,

И в два пальца-три ноты мотив.

И с ума вновь тошнит суматошно,

В две фаланги — три горла напев.

И пятно на обоях всё то же,

Безнадёга соплит по губе.

Джонатан (то ли Свифт, то ли Чайка)

Манит в форточку, небо на дом

Променять. Только злая печалька

Мозг сосёт обеззубленным ртом.

Потакните акыну стаканом —

Я поддакну, поддам без затрат.

Боль в залог — я навеки не кану.

Мне возврат — не разврат.

Черт не брат.

Не раскаюсь, но и не отрину,

Соборуя себя. Да одно

Рвёт в клочки: что не няня Арина

Соскребает со стенки пятно.

Ремиссия

Не тревожьте мне уши — бросайте всё в «личку»,

Я уже не скольжу на краю

И бессовестно верю: смерть-алкоголичка

В диком треморе душу мою

Не удержит. Уронит на мокрую клумбу

В потный запах гнилых лепестков,

Чтоб мой голос — голодный, галопный и глупый

Не забился фальшивым песком.

Не тревожьте глаза. Перейдите на ближний.

Я ещё не подцеплен на крюк.

И в моей бессловесной рифмованной жиже

Нет ни шанса на блеф или трюк.

Нет колодного крапа, намёка на гати,

Ни зазорчика для подставных.

Ни за фук, ни за фак не схватить. И ногами

Здесь запрет бить под зелень весны.

И из точек пюре, и тире из заточек —

Из морзянки не выпарить чувств.

Не зашарить за ширму синичку платочком

И припрятать себя на чуть-чуть.

Не тревожьте нутрянку — рождён недиетен.

Стукнет в темечко — сам распощусь.

В мои топи ванвейный положен билетик,

И неважно: ты свят аль кощун.

Вязнут лапти в хореях — чеши камышами.

Скоро дождь — затрясинит по бровь.

Вот тогда занаждачит, тогда зашершавит…

Вот тогда не тревожьте любовь.

Ремиссия — 2

Не пробрить мне мозги без горячей воды —

Лишь на совести сделать порез.

Как слона я себя на показ выводил,

И на подиум внаглую лез.

На условный меня не пробьёт адвокат,

На расстрельную — слаб прокурор.

И зачем я себя отдавал напрокат

Обезьянкой на грязный курорт?

Не промыть мне слова без слезы-кислоты.

Глухота — залипает контакт.

Значит — прыгать с разбегу с фарси на латынь

На пуантах в бинтах на понтах.

Значит, дрыгать руками, плеская бокал

Мутной смеси аптеки с «Шато».

Выбрать центр, когда по костлявым бокам

Стонут девочки типа «не то».

Мне не выстрелить зонтичным стеблем из трав,

Мух пугая залипшим лицом.

Кляксанёт каллиграф и соврёт полиграф,

И меня возомнят мудрецом.

Парой строчек спонтанно рыгну на забор

Среди ранних своих ахиней,

Как Герасим собачек привычно за борт

Опускал с ожерельем камней.

Не дожить мне до мокрых дорог ноября —

Я успею лишь чмокнуть асфальт.

Эти ночи уже не добрят, не бодрят,

Эти дни и не блэк, и не вайт.

Я — припев, и привой, и прикорм и припой,

И прибой, и пробел, и пробой.

Мать Мадонна, прости и прочти, и провой.

И суди, и ссуди на пропой.

Мне бы жить, мне бы ржить, мне бы жать бы да ржать

До осиплости слипшихся гланд.

Но от глаз на бордюре останется ржа,

А от памяти — гнойная мгла.

А каким был я парнем: дурным иль парным —

Не понять ни босым, ни косым.

Только нет на губах пелены белены —

Есть немного бедовой росы.

Дайте годик в кредит под дурные стихи,

Под процент от бездарных шагов…

Без горячей беды не пробрить мне мозги —

Только срезать нарывы от слов.

Аффект бабочки

Не считайте пули в стареньком кольте

И мой рост в длину шагами не мерьте.

Раз не дали долюбить, так позвольте

Наверстать последний раз перед смертью.

Вроде, был и виноват: дёргал плавно

Да и с Вечери сбежал слишком тайно.

Не наигорил зегзят Ярославне

И троянцам слал коней беспедальных.

С баб слезая, утром брови не сопил,

Тамплиеров не палил — сам прижжён был.

Отливались крысам кошкины сопли,

Когда я любил Джоконду при жёнах.

Каюсь, Каин был не мной обезбратен,

Да и Ирод не при мне обездщерен.

И цикута не моя у Сократа,

Не мои следы у гномов в пещере.

Я ведь с ёжиком бродил по туману,

И над Витебском носился с метлою.

Когда принц забрал к себе Антуана,

Я ещё был никуда не целован.

Запишите на скрижаль: «Дядя взрослый,

Купит, пьёт, детей волчонком пугает»

Сорок три мне в феврале. Точный рост мой —

Метр восемьдесят два с попугаем.

Я не ставил ценник тем, кто мне дорог,

Да и мой для распродаж не сгодится.

(Ой, забыл — я в день второй термидора

Уводил у Спартака далматинцев).

Mundi Gloria когда-нибудь transit,

Приговор не рвите — люд любит сказки…

Пусть Господь меня с душой отматрасит,

Все равно уже не вымолить смазки.

Деграданс

В позе Ромберга спой мне ласточку,

Соловья, на лотос присев.

Ты пьяна уже, моя лапочка,

Твоя белочка — в колесе.

Не кусай меня, дрянь, за мочками,

Не щипай и не гладь интим,

Лучше пальцы сложи замочками

И пойдём в сарай пофинтим.

И пойдём в сырой подопревший рай

На закат, где ещё шумят,