Метод инспектора Авраама

Рафаэль Шараби убрал пальцы с лица и поднял глаза на Шрапштейна. Который теперь замолчал.

– Вы его нашли? – спросил он, и полицейский не моргнув ответил:

– А почему же, по вашему мнению, вы здесь?

Это был конец.

Раздался вой, и Авраам Авраам не понимал, как он его не услышал в соседней комнате.

Илана поднялась с места.

– Выключите на минуту видео. Я не могу на это смотреть, – сказала она.

Маалюль вышел из комнаты.

* * *

Только через два часа Авраам вернулся в следственную камеру, где ждала мать Офера. Она проследила за ним глазами, а он вернул свой стул на место и уселся напротив нее. Игра в стулья была теперь ни к чему.

– Все. Все закончилось, – сказал он, но Хана никак не отреагировала на это. Ее левая рука лежала на столе. Перед тем как инспектор вернулся в эту комнату, Илана спросила, не хочет ли он, чтобы она подменила его или присоединилась к нему для продолжения допроса, и он сказал, что нет. Сейчас, в присутствии этой застывшей матери, Авраам подумал, что зря отказался. Он не мог смотреть на Хану Шараби и не знал, почему, – то ли от ненависти, то ли от жалости.

– Я знаю, что случилось с Офером; вы можете не напрягаться, чтобы это скрыть, – сказал он. – И я не понимаю, зачем вы лгали. Вы тяжко ошиблись.

– Вы нашли Офера? – спросила женщина.

– Хватит уже, Хана, – ответил Авраам, не повышая голоса. – Ваш муж сообщил нам подробные сведения, и мы сейчас начнем над ними работать. Я хочу, чтобы вы вникли во все детали его показаний. И прошу вас на этот раз сказать правду, ради самой себя и ради ваших детей.

Перед ним лежал листок бумаги с краткими итогами признания Рафаэля, разбитыми на пункты. Взглянув на него, он начал:

– Во вторник вечером, третьего мая, вы с мужем вышли из дома на встречу с приятелями. Можете уточнить, в котором часу?

– Мы вам уже сообщали. Примерно в девять вечера. – Голос Ханы дрожал.

Описание этого дня Авраам Авраам помнил прекрасно. Офер вернулся из школы в два часа дня. Родители не знали точно, что он делал, да и не пытались узнать. Он в одиночку пообедал, поиграл на компьютере, а потом посмотрел телевизор и приготовил уроки у себя в комнате. Рафаэль Шараби проспал несколько часов в спальне, а когда проснулся, упаковал чемодан, готовясь к рейсу. Хана ждала младшего сына и дочку из садика и школы. В семь вечера они сели ужинать. После этого отец искупал младшего ребенка в ванной и уложил его спать в комнате, которую тот делил с Офером. А его жена помыла Данит, помогла ей надеть ночную рубашку и залезть в постель. Офер же вернулся к себе в комнату, когда его младший брат уже спал. Не зажигая в комнате света, он уселся у компьютера.

– Вы готовы назвать имена своих приятелей и где вы с ними встретились? – спросил инспектор.

Женщина все еще колебалась. Может, знала неточно, что сказал ее муж? А то и готова была поверить, что театральный уход мента из комнаты и его возвращение спустя два часа после того, как он услышал подробную информацию, – это такой полицейский трюк?

– Хана, вспомните, о чем я вас просил, – сказал ей Авраам. – Мы знаем всё, и если есть что-то, чего мы еще не знаем, мы это запросто проверим. Назовите мне имена приятелей, с которыми вы встречались, и скажите, в каком кафе вы сидели.

И тогда она выпалила:

– В центре. А названия я не помню.

– О’кей. Согласно заявлению вашего мужа, он вернулся домой один в половине одиннадцатого, потому что плохо себя почувствовал. А вы остались с приятелями. Мы в эту версию не верим.

Вся группа придерживалась одного мнения – эту версию родители Офера согласовали между собой. Но Авраам заметил в глазах Ханы удивление, и ему показалось, что она пытается угадать, куда он клонит. Что именно поразило ее в его словах? Может ли быть так, что они с мужем не договорились и что Рафаэль Шараби без ее ведома сообщил Шрапштейну историю, которая снимает с жены всякую ответственность? Эту деталь инспектор не смог выяснить никогда.

– Верно. Так оно и было, – прошептала женщина.

– На предыдущих допросах вы говорили другое, – напомнил ей Авраам Авраам. – Вы с мужем оба сказали, что вернулись домой вместе. И мы без труда проверим, что тут правда, а что – ложь. Вам это понятно, не так ли? Пригласим на допрос ваших приятелей и проверим.

– Рафаэль почувствовал себя неважно, и ему надо было лечь пораньше, из-за работы. А мне захотелось еще остаться, – сказала Хана.

При том, что никто из супругов Шараби четко не сказал этого вслух, оба впервые признали, что Офер не пропал. И никогда не пропадал. Не сбегал из дома. Офер не в Рио-де-Жанейро, не в Копере и не в Тель-Авиве. История, которую его мать рассказывала инспектору и которую он в течение последних трех недель рассказывал сам себе, исчезла без следа. А историю, которую он сейчас из нее выудил, слушать не хотелось.

– Можно мне увидеться с мужем? – спросила Хана.

– Пока нет, – ответил Авраам. – Возможно, вы встретитесь позже.