Метод инспектора Авраама

Чего он не понял в тот момент, так это того, что Хана Шараби не сломалась. Совсем напротив. Правда, она изменила свой рассказ, приклеиваясь к почти каждой подробности из признания мужа, но по-прежнему не сообщила ни одной детали, которая была бы неизвестна инспектору. Можно было силой «вырвать из нее признание», как того требовал Шрапштейн, или же позволить ей самой представить свою историю. По крайней мере, пока, как сказала Илана.

– Тогда скажите мне, пожалуйста, через сколько времени после мужа вы вернулись домой, – попросил Авраам.

– Через сколько времени?

– Сколько прошло времени с момента, как ушел ваш муж, до того, когда вернулись в вашу квартиру вы?

– Да точно не знаю. Может, час.

– И как вы вернулись, помните?

– Как вернулась?

– Как вы вернулись домой? На такси? Или ваши приятели вас подбросили?

– Да пешком, – ответила женщина.

– Я предполагаю, что когда вы вернулись домой, Офер был уже мертв.

Внезапность и прямота этих слов потрясла их обоих. Авраама даже больше, чем Хану. Он услышал об этом два часа назад, но лишь в эту минуту страшная правда молотом бухнула его по голове.

Офер был уже мертв.

Пытался ли инспектор отступиться, выговорить что-то такое, что отодвинуло бы от них однозначность этого вопроса, сформулировать его другими словами, судя по которым мальчик еще мог оказаться живым?

– Где был Офер, когда вы вернулись домой? – спросил Авраам.

– У себя в комнате, – сказала Шараби, и полицейский увидел, как ее лицо снова напряглось.

Это было не то, что сказал в своем признании Рафаэль Шараби. Авраам Авраам почувствовал, как в нем закипает гнев, и попытался скрыть это. Ему и хотелось, чтобы мать Офера сказала правду, и не хотелось. Илана велела не слишком на нее давить. Не на этом этапе.

– Нам будет достаточно, если мы с ее помощью подтвердим его версию, даже если все не так уж и совпадает, – попросила она.

– Ваш муж сказал нечто другое, – возразил теперь инспектор сидящей перед ним женщине.

– Мне запомнилось так, – ответила Хана Шараби.

– Тогда сделайте усилие и вспомните. Вы помните, как открыли входную дверь дома? Сами открыли – или позвонили в домофон и муж вам открыл?

– Я вошла сама, – солгала мать Офера, и Авраам вспомнил, как ждал у входной двери в пятницу, через два дня после того, как она сообщила об исчезновении сына. Он позвонил в домофон, и ему не ответили. Его впустила соседка, а Хану он обнаружил только что вышедшей из душа. Они пили кофе у барной стойки, отделяющей кухню с обеденным уголком от гостиной. Шараби спросила, есть ли новости в расследовании. И все это время она знала, что произошло с Офером.

– А дверь в квартиру вы тоже сами открыли? – спросил полицейский, и она кивнула:

– Да.

Квартира открылась и перед инспектором. Если верить его памяти, то с левой стороны была гостиная. Справа – обеденный уголок с кухней. И напротив двери – узкий проход в коридор, ведущий к спальням. В конце коридора – комната Офера.

– Вы вошли в квартиру, и что вы увидели? – спросил Авраам.

– Ничего, – ответила Хана.

– В квартире горел свет? Или было темно? Что вы увидели?

– Горел свет. Никого не было. Тишина.

Телевизор был выключен, и никто не сидел на диване в гостиной. И кухонные шкафчики, и стол, и стены молчали. Все освещено слабым светом…

Все было не так.

– А где был ваш муж? – задал полицейский новый вопрос.

– В ванной.

В маленьком стеклянном окошке, проделанном в двери ванной комнаты, мать Офера увидела свет. И оттуда слышался какой-то шум – может, текла вода…

Все было не так.

– И что вы сделали в квартире? Опишите мне ваше первое действие, – потребовал инспектор. – Куда вы направились?

– Я постучалась в дверь ванной и спросила Рафаэля, как он себя чувствует.

– И что? Он остался в ванной? Вы сами обнаружили Офера?

– Нет. Он вышел. Его вырвало.

Дверь ванной открылась, и Хана увидела мужа. Поняла ли она сразу, по выражению его лица, что что-то произошло? Но все случилось не так. Она ведь все время была в квартире, с ним. Авраам Авраам был в этом уверен.

Они оба замолчали.

Инспектор еще мог прервать допрос. Выйти из камеры и попросить Илану, чтобы она его сменила.

– Как вы обнаружили Офера? – спросил он вместо этого.

– Рафаэль сказал, что с Офером что-то случилось. Он увел меня к нему в комнату.

– Так вы настаиваете на том, что Офер был у себя в комнате?

– Да. Лежал на полу.

– Была кровь?

– Нет. Крови не было. Он лежал на полу, и крови не было вообще.

* * *

Он мог ограничиться этими словами. Илана дала разрешение. Правда, было несовпадение между двумя версиями по поводу помещения, в котором нашли Офера, но на данном этапе это было не столь и важно. Однако Авраам уже не мог сдерживать ярость, скопившуюся в нем из-за вранья в течение трех недель. Только ночью, когда инспектор пытался написать заключительный отчет по этому делу, ему показалось, что он понимает, что хочет от нее услышать и почему. А еще понял, почему она отказалась рассказать все – даже притом что все факты были налицо.

– По утверждению вашего мужа, Офер был не в своей комнате, – настаивал инспектор.

И Хана снова ответила:

– Я это помню так.