Метод К. С. Станиславского и физиология эмоций

Если мы ответим на все поставленные здесь вопросы утвердительно, то искусство представления получит «право на сосуществование» с искусством сценического переживания. В самом деле, ведь искусство представления и есть отвлечение внешних признаков выражения чувств от самого переживания как целостной эмоциональной реакции. Искусство представления и есть воспроизведение обобщенного образа внешней картины переживания, ее наиболее характерных, типичных, наиболее часто встречающихся черт. Искусство представления располагает возможностью намеренного утрирования, преувеличения той или иной стороны внешней картины переживания, возможностью изолированного воспроизведения того или иного признака.

Ниже мы попытаемся показать, что стремление к художественному обобщению в содержании и форме спектакля не требует замены искусства сценического переживания искусством представления; более того, спектаклю с высокой степенью художественного обобщения особенно необходимо сценическое переживание со всей его жизненной достоверностью и непосредственностью чувств.

Художественное обобщение, отвлечение от действительности в форме театральной условности, апеллирует к абстрагирующей способности человеческого ума. При воспроизведении на сцене человеческих чувств недостаточно, чтобы зритель понял, какое чувство переживает в данный момент сценический персонаж Целью воплощения на сцене человеческих эмоций всегда является встречное сопереживание зрителя. Мы знаем, что представление, т. е. нарочитое воспроизведение внешней картины выражения чувств, лишает эту картину тех тонких непроизвольно выявляющихся деталей, которые обладают особой впечатляющей силой. Если картина внешнего выражения эмоций станет еще более обобщенной, условной, сила воздействия на эмоциональную сферу зрителя уменьшится чрезвычайно вследствие установленной выше закономерности, которая говорит о конкретности образа как необходимом условии воздействия на эмоциональную сферу.

Эмоциональность — одна из характернейших черт искусства. Чем выше степень обобщения в содержании и форме спектакля, тем серьезнее опасность ослабления его эмоционального воздействия, тем острее необходимость в сценическом переживании — могучем рычаге воздействия на чувства зрителя.

Несколько упрощая мысль, можно сказать, что спектакль, поставленные с выраженной тенденцией к «театральности», нуждается в сценическом переживании актеров больше, чем так называемый «бытовой, реалистический» спектакль.

Нас захватывает «Оптимистическая трагедия» Вишневского — Товстоногова именно тем, что в ней широта эпического обобщения, подчеркнутая и символичностью мизансценирования и декоративным оформлением, лишенным обычной детализации и даже именами героев (Комиссар, Командир, Вожак), сочетается с предельной конкретностью чувств, обусловленных данными обстоятельствами у данного персонажа. Замените этот накал страстей условным обозначением «гнева», «ненависти» и т. д. и равнодушный зритель будет, пусть не без любопытства, следить за ухищрениями постановщика, нагромождающего одну «театральность» на другую.

Любой, даже самый эффектный постановочный прием становится пустым и искусственным, как только действие героев утрачивает свою внутреннюю мотивировку и оправдание.

Особая заинтересованность в искусстве сценического переживания при постановке спектакля с высокой степенью отвлечения от действительности объясняется еще и тем, что отвлечение действительности зачастую подает актера «крупным планом сосредоточивает внимание зрителя на его игре, делает заметным каждый штрих внешнего выражения чувств.