Метод. Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. Выпуск 4: Поверх методологических границ

Перейдем к описанию результатов вычислительных экспериментов. Прежде всего, рассмотрим равновесную системную эффективность при различных горизонтах планирования. Гистограмма ниже (рис. 9) демонстрирует средний33 уровень равновесной системной эффективности для трех горизонтов планирования (и оптимального вектора стратегий) и трех начальных значений селектора.

Рис. 9

Вполне ожидаемо, что в более благоприятных начальных условиях акторы выбирают более эффективные стратегии: с ростом s_t=0 увеличивается продуктивность системы. Также вполне закономерно, что она растет с увеличением горизонта планирования. Однако даже при глубине прогноза в 40 моментов времени (это очень большая глубина прогноза для моделей такого типа) системная эффективность, полученная на основе решений акторов, сильно не «дотягивает» до эталонной эффективности, полученной на основе экзогенной стратегии.

Характерна вероятностная картина выбора нулевого политического влияния самым неэффективным актором (x₁=0,2 ), показанная на рисунке 10.

Рис. 10

Для достижения наивысших значений системной эффективности неэффективный игрок никогда не должен бороться за политическое влияние (вероятность ₁=0 единична, четвертый столбец на рис. 10). Однако даже обладая навыками стратегического планирования, он в той или иной мере инвестирует в политику в подавляющем большинстве случаев (около 70% стратегий).

Еще более показательным является прямой ответ на вопрос о возможности добровольной передачи права на политическую деятельность самому эффективному игроку – об эндогенном выборе оптимального вектора стратегий = (0, 0, 0,25). При горизонте планирования в один момент времени такая стратегия не выбирается никогда; при горизонте планирования в пять моментов времени – почти никогда (вероятность составила 0,0004); при глубине прогноза в 40 моментов времени – крайне редко (0,02). Это происходит в тех случаях, когда исходное (случайное) распределение политических стратегий очень близко к оптимальному и от акторов требуется лишь «не испортить» его.

Таким образом, достижение оптимума требует сочетания очень благоприятных стартовых условий и очень длительного горизонта планирования. В реальной действительности трудно надеяться, что такое сочетание будет часто реализовываться.

Второй способ достичь оптимального распределения инвестиций в политику – перейти к модели полной рациональности акторов, сняв всякие ограничения на их вычислительные возможности. В этом случае каждый актор должен быть способен рассчитать не только все варианты своей индивидуальной политической стратегии при фиксированных стратегиях других игроков; необходим расчет всех возможных комбинаций политических стратегий для всех участников на длительный период времени. Проблематичность такой возможности очевидна; даже в рамках вычислительного эксперимента, производимого с помощью современного компьютера, ее реализация связана с определенными трудностями. При этом с ростом числа акторов сложность вычислительной задачи будет возрастать на порядки.

Таким образом, в рамках принятых допущений система не находит реалистичных путей к оптимальному распределению политических стратегий. Два возможных решения этой проблемы подсказывает нам все та же неоинституциональная теория. Первым ответом может быть создание иерархии, или установление вертикального социального контракта. Вторым ответом может быть некоторая форма горизонтального договора. Обе возможности принципиально реализуемы в рамках основ предложенного формального дизайна, – при изменении, разумеется, некоторых характеристик поведения акторов и даже – особенно для «иерархического» решения – топологии модели. Авторы рассчитывают представить математическое воплощение этих сценариев в ближайшее время.

Литература

Ахременко А.С., Петров А.П. Политические институты, эффективность и депривация: математическая модель перераспределения политического влияния // Полис. – М., 2012. – № 6. – С. 81–100.

Олсон М. Возвышение и упадок народов. Экономический рост, стагфляция, социальный склероз. – Новосибирск: ЭКОР, 1998. – 432 c.

Acemoglu D., Egorov G., Sonin K. Political model of social evolution // PNAS: Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America. – 2011. – 5 p. – Mode of access:(Дата обращения: 14.05.13.)

Coates D., Heckelman J. Interest groups and investment: a further test of the Olson hypothesis // Public choice. – N.Y., 2003. – Vol. 117, N 3/4. – P. 333–340.

Fiorina M. Formal models in political science // American journal of political science. – Blooming-ton, 1975. – Vol. 19, N 1. – P. 133–159.