Метод римской комнаты

– Стой! – закричал Илья Алексеевич и, оттолкнув мороженщика с кадушкой на голове, помчался за воришкой. Тот пустился наутек, искусно лавируя в людском потоке. Свернув за угол, Ардов не сразу нашел глазами оборванца, притаившегося в конце торговой галереи у чугунной стойки и как будто переводившего дух. Со стороны могло сложиться впечатление, будто наглец специально дает преследователю возможность не потерять себя из виду.

– Стой! Держи вора! – опять закричал Ардов, хотя понимал, что в подобных случаях посторонние обыкновенно избегают участия в погонях, справедливо полагая, что для этих нужд на улицах имеются городовые или, на худой конец, дворники. Но в этот раз ни тех, ни других поблизости, как назло, не оказалось.

Свернув еще несколько раз, Ардов выскочил в пустынный переулочек, где вдоль стены дымили полтора десятка самоваров. Это был задний двор трактира, где половые кипятили воду для посетителей. Задержавшись у обшарпанной двери и словно убедившись, что преследователь его заметил, оборванец нырнул внутрь. Ардов влетел следом.

Войдя в прокуренный галдящий зал, Илья Алексеевич подождал, пока глаза привыкнут к сумраку, и обшарил глазами пространство. Он заметил, как воришка проскользнул в дальнюю дверь, наполовину скрытую за бархатной занавеской, и устремился туда же.

В кабинете он обнаружил за столом полноватого мужчину в щегольском костюме с гладким, несколько женоподобным лицом. В пальцах он вращал камею. За ним замер оборванец.

– Не желаете чайку? – любезно поинтересовался незнакомец, и комната тут же наполнилась запахом грибов. По крайней мере Ардов уловил именно этот дух.

– Желаю узнать, зачем вы велели украсть у меня эту вещь! – строго ответил Илья Алексеевич, указав взглядом на украшение.

– Украсть? – полноватый господин, казалось, удивился самым искренним образом. – Господь с вами! Мой добрый приятель Гервасий нашел ее и передал мне. А я с радостью готов вернуть вещь законному владельцу.

С этими словами незнакомец положил камею на стол. Оборванец, получив от него монету, удалился.

– Разрешите представиться – репортер Чептокральский, – произнес господин, но вместо того чтобы встать, принялся обгладывать ножку куропатки.

Прозвучавшая фамилия оглушила Ардова. Ему потребовалось усилие, чтобы не подать виду. Чептокральский меж тем продолжил как ни в чем не бывало:

– Ваш предшественник во втором участке частенько сюда захаживал, мы прекрасно проводили время за чашкой чая. И должен вам сказать, никто не оставался внакладе. Я сообщал читателям новости криминальных происшествий, а господин Горбоносов получал прибавку к скромному жалованью агента сыскного отделения. В наши дни прожить на тысячу рублей в год – согласитесь, задача из области fantastique[12].

Услышав еще одну знакомую фамилию, Ардов опять ощутил приступ волнения.

– Горбоносов? Вы были знакомы?

Горбоносов был следователем, который четыре года назад взялся вести дело об убийстве отца и мачехи Ардова. Городовой, примчавшийся на крик прачки, набросился на Ардова, сидевшего на ковре перед трупом отца с отрешенным видом, и сильно его помял, приняв за убийцу. Прибывший вскоре Горбоносов почти сразу снял с Ильи подозрения. Для этого ему понадобилось всего лишь внезапно бросить юноше свой портсигар и убедиться, что предмет был пойман правой рукой. Все удары по жертвам были сделаны левшой, причем нанесены искусно и с небывалой силой. Сделать это нерабочей рукой, да еще молодому человеку весьма субтильного телосложения было решительно не под силу. Тот же Горбоносов, определив у Ардова сильнейший нервический шок, велел городовому сопроводить молодого человека в клинику Цандора, где на следующий день его и нашла княгиня Баратова, взявшая на себя все хлопоты по отправке Ильи в швейцарскую лечебницу к доктору Лунцу. О ходе расследования Ардов не имел никаких сведений. Когда он пошел на поправку и доктор разрешил переписку, все, что удалось узнать из писем Саши Баратова, – это то, что преступник так и не был установлен. Баратов же сообщил другу и о внезапной смерти Горбоносова, никак не ожидая, что Илья тут же явится в Санкт-Петербург с твердым намерением поступить на службу во второй участок Спасской части.

– Прекрасный был человек. Такая жалость. Попал под карету, размозжило голову. Был очень толковым.

Чептокральский наполнил бокал красным вином и сделал несколько жадных глотков.

– Но я уверен, что на его месте вы достигнете еще больших высот.

Репортер вытер салфеткой руки, извлек из бумажника ассигнацию и со значением положил ее на стол перед Ардовым.

– Убийство Мармонтова-Пекарского наделало шуму в биржевых кругах. Сведения о ходе расследования ожидаются с большим нетерпением. Как думаете, почему убийца выбрал столь странное орудие убийства?

Ардов подошел к столу и взял в руки камею.

– Да вы садитесь, Илья Алексеевич! – дружелюбно и как-то по-свойски обратился репортер. Он налил вина в чистый бокал и придвинул гостю.

– Откуда вы знаете мое имя?