Метод римской комнаты

Ванная комната также оказалась прибрана, никаких следов трагедии сохранено не было. Илья Алексеевич взобрался на подоконник, открыл большое, в человеческий рост окно и попытался представить, при каких обстоятельствах могло состояться падение. Ничего полезного выяснить не удалось. Пожалуй, можно было и сорваться, пытаясь дотянуться через раскрытые створки до крайней секции окна, если тянуться к стеклу с внешней стороны. Тут же, у окна, стояла табуреточка, которой, по всей видимости, пользовалась горничная, стоя на подоконнике, когда протирала верхние секции. С такой табуреточки оступиться было и того проще. Но вместе с тем и свободного прыжка исключить было нельзя.

– Так оступилась или сама прыгнула? – громко спросил Ардов невозмутимого дворецкого.

Из-за бестолковых ответов Илья Алексеевич невольно обратился к нему как к глуховатому. Ни один мускул не дрогнул на лице старика – выучка была отменная. Выждав паузу, Лука ответил с достоинством:

– Оступилась – и спрыгнула.

Вздохнув, Ардов направился к выходу.

Глава 11 В участке. Никакого такта!

Тем временем в участке бурлила привычная жизнь. Перед столом фон Штайндлера сидела и всхлипывала приличного вида нестарая еще дама с платочком в руках. Рядом на стульчике примостился молчаливый юноша с отрешенным блуждающим взором. За соседним столом Свинцов пытался склонить Спасского к борьбе на руках, тот отлынивал. Филер Шептульский гонял чаи с Африкановым и прислушивался к опросу.

– Чего же вы от нас хотите? – поднял голову фон Штайндлер, написав что-то в бланке.

– Как чего? – удивилась просительница. – Арестовать мерзавку!

Чиновник перечитал уже занесенные в протокол показания.

– Позвольте, но ведь вы ее сами наняли. Так?

– Так.

– Для собственного сына?

– Совершенно верно, – согласилась мамаша. – Чтобы он стал мужчиной.

Свинцов не выдержал и решил уточнить детали:

– Вы что же, барышню в дом для еб…

– Иван Данилыч! – поторопился прервать околоточного Оскар Вильгельмович.

– Виноват, – признал вину Cвинцов.

Фон Штайндлер вернулся к посетительнице.

– Дело она свое исполнила?

– Да что она исполнила? – возмутилась мамаша. – Что исполнила? Разве этого мы ждали?

– А чего ждали-то? – окончательно запутался чиновник.

– Да. Чего? – опять встрял Cвинцов.

– Ждали такта… – сообщила дама. – Деликатности ждали. Усердия… А не так, что, знаете, хвать-хвать и нате.

Фон Штайндлер украдкой оглядел присутствующих. Даже в его долгой практике случай вытанцовывался неординарный. Чины полиции явно затаились на своих местах в ожидании отличного представления.

– Ну, мне кажется, тут надо расследование провести, – опять вызвался Свинцов. – Как вы говорите? Без усердия?

– Без усердия, – подтвердила мамаша.

Свинцов встал перед сынулькой.

– Молодой человек, вы бланкетку[10] эту, о которой ваша маменька изволят жаловаться, еб…

– Иван Данилыч! – закричал Оскар Вильгельмович.

Чины полиции прыснули в кулаки.

– Виноват, – согласился околоточный. – Шпилили?

Юноша продолжал хранить молчание. Вступил фон Штайндлер:

– Господин околоточный надзиратель интересуется, состоялось ли у вас половое сношение с приглашенной проституткой?

Сынулька молчал.

– Видите? – подала голос мамаша. – У мальчика психическая травма после такого обхождения. Никакого удовольствия!

– Тут надо восстановить картину преступления, – не унимался Cвинцов.

Он встал перед дамой и передвинул шашку назад.

– У вас какой уговор с барышней был?

– Ну как?.. Ввести мальчика в мир чувственных, так сказать, эманаций… Показать в некотором смысле всю, так сказать, палитру… Представить спектр… А не хватать, я извиняюсь, где попало!

– Ну, не знаю… – сказал Свинцов, словно размышляя вслух. – Хватать не хватать, но в руки-то взять надо.

Мамаша начала закипать, привлекая в свидетели личный опыт.

– Конечно, надо! Но ведь не молоток-то берешь!

– Ну а как брать-то?

– Ну а как? Как! Аккуратненько вот так вот, нежненько…

Увлекшись, мамаша на несколько мгновений утратила над собой контроль и начала показывать в воздухе на примере стоявшего перед ней Свинцова, как бы она аккуратно действовала в подобной ситуации. Она даже успела раскрыть рот, прежде чем спохватилась и бросила демонстрацию.

– Что вы себе позволяете, господин околоточный надзиратель! – возмутилась она, будто Свинцов ее чуть не изнасиловал.

– Что? – околоточный оставался невозмутим, хотя кое-кто в участке уже забрался под стол, чтобы не выдать себя смехом. – Мы расследование производим. Выясняем обстоятельства происшествия.

– Что тут выяснять? – горячилась мамаша. – Мы категорически, вот именно ка-те-го-ри-чески недовольны качеством оказанных услуг!

– Так у него не встал, что ли? – хватанул напрямую Свинцов.

– Хам! – заверещала пострадавшая.

Пришлось опять подключаться старшему помощнику.

– Иван Данилыч, обождите со своим расследованием!

Свинцов сделал вид, что вернулся к столу Спасского.

– Чего же вы хотите? – обратился фон Штайндлер к женщине.

– Арестовать мерзавку, – ответила та сухо и уверенно.

– Да что ж ей предъявить?

Пока дама размышляла, над ней опять изобразился Свинцов. Оскар Вильгельмович насторожился.