Метод римской комнаты

– Дорогой мой, ну что за наивность? Я двадцать лет репортер. Хотите, я назову вам имя победительницы соревнования на пишущих машинках на выставке печатного дела, которое состоится только завтра? Она еще сама об этом не знает.

Ардов не хотел.

– К сожалению, везде, где замешаны деньги, игра проходит нечисто, – продолжил знаток криминальных тайн столицы. – А на конкурсе за первое место объявлен приз в пятьдесят рублей.

Посидев без движения, Ардов бесцеремонно поднял край скатерти и заглянул под стол.

– У вас травма? – поднял он удивленный взгляд.

Чептокральский уставился на собственную ногу, как будто увидел ее впервые: к перебинтованной ступне была привязана подошва от ботинка.

– А? Да, – очнулся он. – Позавчера бочонок на ногу сбросили. Придется недельку похромать. Ничего страшного, лорд Байрон всю жизнь хромал.

Ардов окончательно успокоился и одним махом осушил предложенный бокал. Чептокральский без церемоний подцепил с блюда пару куропачьих тушек, бросил их на пустую тарелку и придвинул гостю.

– Отведайте. Здесь готовят куропатку с нагретым коньяком и апельсином. Un goût incroyable[13]. Осторожно, не проглотите язык!

Ардов вдруг почувствовал, что от этого человека не исходит и грамма опасности. Куропатка источала соблазнительный аромат, и он впился в мякоть птицы не раздумывая.

– Скажите, Чептокральский, кто сообщил вам сведения о фиктивных капиталах «Акционерного общества Мысинских угольных копей»?

– Не поверите, узнал совершенно случайно. Был в Мысино по личным делам и обнаружил засыпанные землей шахты. Оказывается, никакой добычи угля там нет. Инженер Лозовский, проводивший изыскательские работы, рассказал мне, что уголь был найден, но его оказалось слишком мало для начала промышленной разработки. Тем не менее Общество со звучным названием было образовано и акции на бирже активно торговались.

– Какое отношение ко всему этому имел Мармонтов-Пекарский?

– Вероятнее всего, находился в сообщниках. Поговаривали, что у него были связи в Министерстве финансов и он пробивал разрешение принимать мысинские акции в залог за акцизные марки винокуренных заводов по курсу семьдесят пять рублей за сто.

– То есть получать семьдесят пять реальных рублей за сто дутых? – уточнил арифметику Ардов.

– Совершенно верно. Если бы афера удалась, злоумышленники выудили бы из воздуха миллион рублей.

– Но ваша публикация расстроила этот план?

– Именно! Казна могла лишиться полтора миллиона! Но первейшая задача любого журналиста – стоять на страже интересов государства!

Ардов скептически посмотрел на Чептокральского.

– Ну хорошо, – легко согласился репортер с невысказанным сомнением. – Не только интересы родного Отечества были приняты мной в расчет. В какой-то момент Мармонтов вышел на меня и предложил свернуть расследование, предложив хорошие отступные.

– Почему же вы отказались?

– Да не отказывался я! – Ардов совершенно запутался. – Я тут же заключил сделку и продал Мармонтову все собранные материалы. Да-да, принципы хороши, когда хватает денег на ужин. Я сделал работу и имею право уступить результат тому, кто даст лучшую цену. А Мармонтов предложил мне в десять раз больше того, что я мог бы получить у Клотова. Не говоря уж о вычете авансов, которыми он не устает меня попрекать.

Удивительно, но такой откровенный цинизм не вызвал у Ардова отвращения, Чептокральский подкупал своей какой-то почти детской открытостью. Что, впрочем, не мешало Илье Алексеевичу осознавать, что перед ним фрукт еще тот.

– Как же они оказались в газете?

– В том-то и дело! Для меня самого это осталось загадкой!

– Но ведь публикация вышла под вашим именем!

– Совершенно верно. Статья была прислана в редакцию в пакете за моей подписью. И в тот же день улетела в номер.

Ардов пытался переварить услышанное. Если верить репортеру, то получалось, что Мармонтов сам провалил миллионную сделку? Даже допуская, что он по каким-то причинам пошел на это, все равно неясно: зачем в таком случае было выкупать материал у Чептокральского, вместо того чтобы просто дождаться его публикации? По всему выходило, что кто-то умышленно сделал пакость Мармонтову, чтобы навлечь на него гнев главного организатора аферы. И этот гнев не преминул излиться на маклера. Итого вытанцовываются три фигуры, участие которых в убийстве представляется определяющим: первая – жестокий, дерзкий и могущественный автор выдумки с акциями-пустышками, вторая – затаивший на биржевика обиду мститель из близкого окружения, и третья – непосредственный исполнитель наказания. Ардов мысленно нарисовал в своей записной книжке три фигурки и пронумеровал их.

– А кто является главой этого общества Мысинских копей?

«Да ну… – неопределенно повел плечами Чептокральский. – Какой-нибудь отставной майор, который и не вспомнит, когда подписал доброму другу «Иван Иванычу» бумаги для сбора средств в пользу инвалидов.

Пожалуй, Чептокральский прав. Заход с этой стороны пока представляется бесперспективным, хотя проверка в казначействе бумаг Общества лишней не будет. А что насчет исполнителя убийства?