Метод римской комнаты

– Такой еще вопрос, – обратился околоточный к мамаше со всей серьезностью. – Не подскажете ли, какой у барышни был примерный размер жо…

Тут уже все грохнули в голос. Только фон Штайндлер продолжал сохранять серьезность.

– Иван Данилыч! – что есть мочи заорал он.

– Ну а что? Ведь надо же словесный портрет преступника составить!

– Как вам не стыдно! – с новой силой захлюпала мамаша. – Мы пришли за защитой! А вы над нами издеваетесь.

– Иван Данилыч, не пора ли вам в обход? – распорядился старший помощник.

Свинцов покорно отправился на улицу. За ним поспешили и остальные. Мамаша постепенно пришла в себя.

– Если арестовать нельзя, то пусть хотя бы деньги вернет, – всхлипывая, предложила она компромисс.

– Сколько было уплачено? – без проволочек подхватил мысль фон Штайндлер.

– Пять рублей!

– Ого!

– В том-то и дело!

Оглядевшись, мамаша наклонилась к чиновнику и произнесла доверительным тоном:

– Где найти паршивку, знаем.

Фон Штайндлер принялся что-то писать в протокол.

Глава 12 Перекур

На улице Свинцов угощал коллег табачком. Некоторые утирали слезы после разыгранного представления. Шептульский тоже хотел было разжиться щепоткой, но появился Жарков и увлек филера в сторонку.

– Кузьма Гурьич, дело есть.

– Петр Палыч, вот – специально для вас! – вдруг принялся горячо шептать Шептульский, не дав Жаркову даже приступить к изложению дела. – Не желаете поучаствовать? Верный куш! Высочайше разрешенная лотерея в пользу Мариинской лечебницы. Всего один рубль.

Филер извлек из кармана лотерейный билет и предъявил криминалисту. С этим билетом он уже обошел всех обитателей участка, и Жарков, похоже, оставался последним, кто еще не знал об этом уникальном способе законного обогащения.

– Посмотрите, какие призы! – Шептульский перевернул билет и, щурясь, принялся зачитывать. – Двухместный экипаж-автомобиль! А? Трехколесный механический велосипед! Как вам? Серебряный столовый сервиз на двадцать четыре персоны в тысячу рублей! Пара больших японских слонов с эмалью.

– А слоны-то здесь при чем? С ними что делать? – растерялся Жарков.

– Да хоть бы и слоны! – как-то отчаянно выкрикнул Шептульский.

Было видно, что билет он покупал для себя – не нашел, не выжулил. Он искренне мечтал о выигрыше, представляя себя удачливым и богатым. Но сейчас ему больше всего на свете нужен был рубль – самый прозаический рубль, который можно было снести в «казенку»[11] и обменять на бутылочку с «белой головкой». Хватило бы и 60 копеек, но Кузьма Гурьевич стыдился называть точную цену, чтобы не выдать себя.

– Ведь все равно выигрыш, – сказал он. – Можно снести в скупку на Сенной.

Жарков достал целковый и протянул Шептульскому. Тот принял с преувеличенной благодарностью и отдал в обмен билет, который криминалист не глядя сунул в карман.

– Надо прогуляться к дому князей Данишевских, – наконец смог перейти к делу Петр Палыч.

– Понимаю, понимаю, – несколько суетливо отозвался Шептульский. – Послушать, посмотреть… На что обратить внимание?

– Посмотри, что за фрукты их сиятельства. Нет ли там супружеской неверности… или другой какой подозрительности.

– Это у которых горничная? – уточнил Шептульский.

Жарков кивнул. Филер вдруг прищурился:

– А тебе зачем, Петр Палыч?

– Ну ты видел парня-то? – Жарков кивнул подбородком куда-то в сторону входа в участок, но было понятно, что разговор идет про новенького. – Надо помочь. А то ему Штайндлер уже третье дело повесил! Он еще и с первыми двумя не справился! Тут и опытный агент растеряется, а этот мальчишка совсем, первый день на службе.

– Оскар Вильгельмович на это место своего племянника метили, – поделился секретом Кузьма Гурьевич. – Уж и с Троекрутовым договорились… А тут такой афронт…

Глава 13 Чептокральский

Выйдя от Данишевских, Ардов стоял на улице, прислонившись к стене дома. Он жадно вдыхал сырой воздух, приятно охлаждавший ноздри кисловатыми струйками. Перед глазами в обе стороны текли прохожие, грузчики разносили по лавкам тюки, шныряли мальчишки, нагруженные чужими покупками. Сквозь грохот колес по булыжной мостовой доносились крики разносчиков: «Селедки галански!» – звенел женский голос, «Маррррожин! – пел мороженщик, «Халат-халат, халат-халат» – вплетался гортанный речитатив татарина-старьевщика. Улицы были украшены по случаю предстоящего священного коронования государя. Проспект пестрел флагами, огромные трехцветные орифламмы национальных цветов с царским вензелем спускались вдоль фасадов домов с крыш до самого тротуара; балконы и подъезды были драпированы коврами; в окнах магазинов среди цветов красовались портреты и бюсты государя. Где-то гремела военная музыка.

Оттолкнувшись от стены, Ардов сделал шаг на мостовую, и в этот момент проходивший мимо оборванец в красном шарфе несильно его толкнул. Словно что-то почувствовав, Ардов тут же опустил пальцы в жилетный карман. Так и есть: камея, найденная на месте преступления, пропала! Ардов бросил взгляд на оборванца. Тот выглядывал из-за спин горожан шагах в десяти и, казалось, ждал, пока жертва бросится за ним в погоню.