Метод римской комнаты

В участке Илью Алексеевича уже ждал Шептульский. Из доклада филера следовало, что никаких подозрительных действий нотариус Богданов вчера не произвел — до вечера принимал посетителей у себя в конторе. А вот из числа господ, нанесших ему визит, Илью Алексеевича заинтересовал некий хромой, который, со слов Кузьмы Гурьевича, провел у Богданова не менее получаса. Нос слегка свернут на сторону, голос с гнусавинкой — не тот ли это шкандыба, что продает на улицах фальшивые перстни и вытягивает из добропорядочных господ деньги за битое стекло под видом мейсеновского фарфора?.. «А вот это уже кое-что, — подумал Ардов. — Стало быть, Богданов водит дела с самым откровенным мошенником? Поворотец!..»

Илья Алексеевич дал Шептульскому новое задание и обернулся к Облаухову. Чиновник только-только разложил на столе завтрак и мазал маслом булку. Перед ним переминался рябой мужик в красной рубахе с хомутом через плечо.

− Ваше благородие, а что будет за кражу хомута?

− Два дня аресту, − ответил Облаухов, отхлебывая чаю.

Мастеровой сбросил хомут на стол.

− Сажай меня, ваше благородие, — согласился он. − Два дня посижу.

− А у кого украл-то? — так же индифферентно полюбопытствовал чиновник.

− Да тут такое дело, − доверительно склонился над столом мужик. − Едут ко мне теща с тестем − из деревни гостить. Нет мочи их, собак, терпеть. Хочу отсидеться.

Мужик подмигнул в расчете на понимание.

— А ну давай катись-ка отсюда! — строго окоротил его Облаухов. − Тут тебе не приют.

Привстав, Константин Эдуардович сорвал картуз с мастерового и швырнул к выходу. Мужик испугался и скукожился.

— Пошел вон, тебе говорят! — прикрикнул чиновник.

Затравленно озираясь, посетитель с хомутом выбрался из участка.

− Совсем очумели, − кивнул вослед наглецу Облаухов, заметив Илью Алексеевича. — Думают, у нас тут постоялый двор. У нас тут не приют! — крикнул он в сторону двери и вернулся к чаепитию.

— Константин Эдуардович, — обратился к нему Ардов, — а возможно ли по нашей картотеке узнать данные о преступнике?

— А как же! — уверенно ответил чиновник. — В департаменте наше собрание другим участкам в пример ставят! Шутка ли — полторы тыщи карточек!

— В таком случае прошу вас о помощи.

— Со всеусердием, Илья Алексеевич. Как фамилия?

Ардов растерялся.

— Так фамилия-то как раз и неизвестна.

— Виноват, ваше благородие. Если преступник скрывает фамилию либо называется вымышленным именем, установить личность не представляется возможным. Дайте фамилию — и уж я вам всю его подноготную на блюдечке поднесу.

— А без имени? По описанию?

— Ну, разве только перебирать по порядку, пока не наткнетесь на нужную.

— Что за чушь ты городишь, Константин Эдуардович? — вступил в разговор Жарков, пришедший на работу, как всегда, с некоторым опозданием. — Дай ключи от архива.

Облаухов посмотрел на криминалиста с выражением сожаления и испуга.

— Петр Палыч, вы же знаете, Евсей Макарыч запретили пользоваться картотекой без его личного разрешения.

— А, понимаю, — с напускным смирением отозвался Жарков. — Подождем Евсея Макарыча. Заодно расскажем ему, как ты за взятки паспортные книжки ремесленным выдаешь. Идемте, Ардов, — обернулся он к Илье Алексеевичу.

— Я не за взятки! — воскликнул Облаухов и тут же спохватился, что сделал это слишком громко. — Не за взятки, — перешел он почти на шепот. — За них артели ходатайствуют. Как за надежных работников и исправных налогоплательщиков. Я о государственной выгоде пекусь, Петр Палыч, а не о личном.

— Ключи дашь?

— Вам — в виде исключения, в знак дружбы.

Облаухов отомкнул особую настенную ключницу и протянул ключ. Жарков повел Ардова по коридорам.

— Бюстик был в деле! — сообщил он на ходу.

— Вы обнаружили кровь?

— Да. С высокой долей вероятности это кровь штабс-капитана. По крайней мере, группы совпадают. Да и вмятина от удара на затылке вполне соответствует геометрии предмета. Вы не перестаете меня поражать, Илья Алексеевич.

Дойдя до нужной двери, криминалист принялся возиться с замком.

— Думаете, все-таки этот психолог?

— К смерти штабс-капитана он определенно имеет отношение…

— Учитывая орудие убийства, можно предположить, что преступление не было заранее подготовлено — схватили первое, что пришло под руку. Словом, звезданули при аффектации… Такое чаще всего не без участия женщины происходит. Но вот кто и зачем стал колоть бессоновских клиентов булавками — ума не приложу. Это уж совсем какая-то гофмановщина.

— Бессонов кем-то очень напуган, — поделился мыслями Ардов. — Похоже, кто-то его шантажирует.

— Думаете, хромой и есть убийца?

— Мне надо еще кое-что выяснить, — уклончиво ответил Илья Алексеевич.

В архиве стоял полумрак. В косом столбце света от единственного зарешеченного окна под потолком плавали пылинки. Помимо бертильонажной картотеки, представлявшей собой целую стену выдвижных ящиков с бирками, в подвале имелись многочисленные стеллажи и шкафы, туго набитые архивными делами. Похоже, бумаги здесь не разбирали с самого их помещения — только добавляли новые связки.

— Это старые расследования? — уточнил Ардов.

— Они, — отозвался Жарков, зажигая спичку.