Читаем Методика изучения повседневной культуры в музее и школе полностью

Семейный уклад строился тогда по принципу «миром правит Бог, государством – царь, семьей – муж». Внутри семьи власть главы – отца – была неограниченной, тогда говорили: «Дом стоит хозяином». Глава семейства был защитником, покровителем, добытчиком, кормильцем. Такие обязанности и давали большую власть мужчине в семье. Он управлял всем домом, всеми членами семьи и домочадцами. Его распоряжения должны были выполняться беспрекословно. Отношения в семье были основаны на деспотизме и страхе, поэтому использовали физические наказания. «Домострой» прописывал страх наказания главным средством воспитания. Мать вскармливала своих детей, затем им внушала страх Божий и дух благочестия. Между родителями и детьми господствовали отношения рабства, прикрытые святостью патриархальных отношений. Почтение к родителям рассматривалось как залог счастливой жизни детей. Патриархальный уклад семьи дополнялся отношением к женщине. Под влиянием византийских церковных воззрений и восточных монгольских женщина считалась существом, стоящим ниже мужчины, о чем пословица: «Курица не птица, баба не человек». Для мужчины считалось недопустимым внешнее проявление уважения к женщине и вступление с ней в беседу. Женщина считалась сетью, созданной для прельщения мужчин белизной лица, очами, женской красотой. Чувство любви считалось грехом и осуждалось обществом. Любой свой шаг женщина должна была согласовать с мужем. У мужа была плеть для жены, побои считали признаком любви. Знатные женщины вели затворнический образ жизни и только с разрешения главы семьи могли выезжать из дома в церковь и к самым близким родным. Слюдяные окна их колымаг были всегда закрыты занавесками. Для женских покоев отводилась задняя часть дома, и ключ от входа туда находился в руках хозяина. Высоко чтили тех женщин, которых не видели посторонние и чужие люди. В то же время согласно «Домострою» домовитая хозяйка вызывала уважение мужа, родни и общества. Она была хранительницей очага, семейного тепла и чистоты, знала все запасы и вещи в доме и умела организовать работу слуг. Бережливость и скопидомство считали необходимыми для хорошей хозяйки. 14 ноября был праздник святых Кузьмы и Демьяна (Кузьминки) – покровителей семейного очага и супружеского счастья. В этот день по старинному обычаю ели курицу, чтобы «в семье все ладно было и птица водилась». Кур отсылали всем родным. Мужья подносили кур своим «боярыням» на «красное житье», их яйца считались целебными.

В крестьянском быту женщина находилась под гнетом тяжелых работ и взаперти. Она была ключницей и работницей, но не принимала без мужа никаких решений. Ей запрещали «чистую» работу – печь просфоры и резать скот. Нередко жены отвечали мужьям неприличной бранью, травили пищей, писали доносы и затевали тайные измены. Рабство порождало обман и коварство. Традиционной русской семье были присущи драки. Развод считался позором, и одного из супругов (чаще это была жена) отправляли в монастырь. В ХVII в. строгие ограничения и регламентация жизни семьи стали вызывать некоторые сомнения. Появилась поговорка: «У нас не в Польше, муж жены больше». В русских семьях сложилась тенденция детей отделяться от родителей и жить «как любо».

Хоромы и курные избы

Перейти на страницу:

Похожие книги

Люди и динозавры
Люди и динозавры

Сосуществовал ли человек с динозаврами? На конкретном археологическом, этнографическом и историческом материале авторы книги демонстрируют, что в культурах различных народов, зачастую разделенных огромными расстояниями и многими тысячелетиями, содержатся сходные представления и изобразительные мотивы, связанные с образами реликтовых чудовищ. Авторы обращают внимание читателя на многочисленные совпадения внешнего облика «мифологических» монстров с современными палеонтологическими реконструкциями некоторых разновидностей динозавров, якобы полностью вымерших еще до появления на Земле homo sapiens. Представленные в книге свидетельства говорят о том, что реликтовые чудовища не только существовали на протяжении всей известной истории человечества, но и определенным образом взаимодействовали с человеческим обществом. Следы таких взаимоотношений, варьирующихся от поддержания регулярных симбиотических связей до прямого физического противостояния, прослеживаются авторами в самых разных исторических культурах.

Алексей Юрьевич Комогорцев , Андрей Вячеславович Жуков , Николай Николаевич Непомнящий

Альтернативные науки и научные теории / Учебная и научная литература / Образование и наука
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре

В эту книгу вошли статьи и рецензии, написанные на протяжении тридцати лет (1988-2019) и тесно связанные друг с другом тремя сквозными темами. Первая тема – широкое восприятие идей Михаила Бахтина в области этики, теории диалога, истории и теории культуры; вторая – применение бахтинских принципов «перестановки» в последующей музыкализации русской классической литературы; и третья – творческое (или вольное) прочтение произведений одного мэтра литературы другим, значительно более позднее по времени: Толстой читает Шекспира, Набоков – Пушкина, Кржижановский – Шекспира и Бернарда Шоу. Великие писатели, как и великие композиторы, впитывают и преображают величие прошлого в нечто новое. Именно этому виду деятельности и посвящена книга К. Эмерсон.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Кэрил Эмерсон

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Самоуничижение Христа. Метафоры и метонимии в русской культуре и литературе. Том 1. Риторика христологии
Самоуничижение Христа. Метафоры и метонимии в русской культуре и литературе. Том 1. Риторика христологии

Кенозис, самоуничижение Христа через вочеловечение и добровольное приятие страданий – одна из ключевых концепций христианства. Дирк Уффельманн рассматривает как православные воплощения нормативной модели положительного отречения от себя, так и секулярные подражания им в русской культуре. Автор исследует различные источники – от литургии до повседневной практики – и показывает, что модель самоуничижения стала важной для самых разных областей русской церковной жизни, культуры и литературы. В первом из трех томов анализируется риторика кенотической христологии – парадокс призыва к подражанию Христу в его самоотречении, а также метафорические и метонимические репрезентации самоуничижения Христа.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Дирк Уффельманн

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука