Читаем Методика изучения повседневной культуры в музее и школе полностью

Знать своим внешним видом должна была внушать уважение народу и в многослойной одежде двигалась степенно, неторопливо, с достоинством. Сшитое из тяжелых парчовых тканей, расширяющееся книзу платье и округлые остроконечные шапки соответствовали исконному силуэту русских храмов, перекрытых шлемовидными куполами. Золото куполов было созвучно сиянию золотого шитья в костюмах. Суровый климат заставлял всех ходить долгое время в теплых, тяжелых и подбитых мехом одеждах. Со времен монгольского владычества в русский язык вошли слова «башмак», «кафтан», «колпак», «шуба» и другие. К домашней одежде знатных людей относился зипун из легкой шелковой материи без рукавов. На зипуны надевали кафтаны с отделкой металлическим кружевом и татарскими завязками. В ХVII в. стали употреблять пуговицы, которые были самой дорогой вещью в костюме. В ХVII в. стало модным к кафтану пристегивать стоячий отделанный камнями воротник – козырь, его обладатели козыряли, или важничали. Иноземное влияние в одежде проявилось в появлении польских и турских кафтанов. Польские кафтаны были отрезными по талии, с плотно облегающим лифом, расширенным за счет сборок, дополнялись пышными у плеча и узкими у запястья рукавами. Турский кафтан был свободного покроя, расклешенный книзу, с запахом, застегивался у шеи. К разряду средней одежды, появившейся под восточным влиянием, относились дорожная чуга с рукавами по локоть, свободный халатообразный армяк, терлик из дорогих тканей, тягиляй со множеством пуговиц и азям с меховой отделкой. В ХVI в. появилась праздничная широкая ферязь с длинными рукавами. В один собранный во множество складок рукав продевали руку, другой висел до пола. Иногда рукава откидывали назад или завязывали за спиной узлом. Осенью или весной бояре носили шелковый опашень или суконную однорядку. В дорогу надевали плащи – суконные ферезеи и шерстяные епанчи. Самой почетной верхней одеждой были шубы, которые не снимали в помещениях и носили даже летом. Качество меха определяло степень знатности человека. Меха различали хребтовые, черевьи, пупковые, горлатные, лапчатые и хвостиковые. Бояре шили шубы на собольих и лисьи чревах, хребтах и пупках, мехом внутрь, а сверху покрывали шелком и сукном. Купцы и зажиточные горожане носили куньи и беличьи шубы, причем рукава делали лапчатые. Все шубы отделывали кистями – ворворками. Иноземное влияние проявилось в модных шубах. В ХVII в. появились еще шубы польские, без воротников, петлиц и пуговиц, они застегивались у шеи запонами и имели просторные рукава. Турские шубы отличались рукавами – двойными или широкими. Знать носила перстни с печатями – напалки – и с камнями – жиковины. Степенность боярину придавала трость. Под татарским и польским влиянием некоторые представители знати стали брить бороды и оставлять усы. В моду вошли остроконечные или разделенные на две части бороды. Шапки знати были четырех видов и надевались одна на другую. Следуя восточным обычаям, дома на бритую голову надевали расшитую бисером бархатную шапочку типа тюбетейки – тафью или скуфью. Церковный собор 1551 г. запретил входить в церковь в тафьях. Другой формой шапки был остроконечный колпак из атласа с жемчужным околышем. Его надевали на тафью, а на него – мурмолку с плоской тульей и меховым околышем. Боярская высокая горлатная шапка делалась из лучших мехов горла животных. Богачи предпочитали остроносые и загнутые кверху кожаные сапожки на каблуках, отделанные жемчугом.

Посадский житель, как бы великолепно он ни оделся, не имел права надеть высокую шапку. Колпаки крестьян и ремесленников делали из белого войлока и оторачивали овчиной, треухи и малахаи – из дешевого меха. На улице мужчина «ломал шапку» в знак почтения перед знатью. Основными видами народной одежды были казакин из коричневого, серого и черного сукна с медными пуговицами и поддевка из сермяги темных тонов. В дорогу надевали зипуны, армяки, азямы и овчинные полушубки. Носили лапти и войлочную обувь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Люди и динозавры
Люди и динозавры

Сосуществовал ли человек с динозаврами? На конкретном археологическом, этнографическом и историческом материале авторы книги демонстрируют, что в культурах различных народов, зачастую разделенных огромными расстояниями и многими тысячелетиями, содержатся сходные представления и изобразительные мотивы, связанные с образами реликтовых чудовищ. Авторы обращают внимание читателя на многочисленные совпадения внешнего облика «мифологических» монстров с современными палеонтологическими реконструкциями некоторых разновидностей динозавров, якобы полностью вымерших еще до появления на Земле homo sapiens. Представленные в книге свидетельства говорят о том, что реликтовые чудовища не только существовали на протяжении всей известной истории человечества, но и определенным образом взаимодействовали с человеческим обществом. Следы таких взаимоотношений, варьирующихся от поддержания регулярных симбиотических связей до прямого физического противостояния, прослеживаются авторами в самых разных исторических культурах.

Алексей Юрьевич Комогорцев , Андрей Вячеславович Жуков , Николай Николаевич Непомнящий

Альтернативные науки и научные теории / Учебная и научная литература / Образование и наука
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре

В эту книгу вошли статьи и рецензии, написанные на протяжении тридцати лет (1988-2019) и тесно связанные друг с другом тремя сквозными темами. Первая тема – широкое восприятие идей Михаила Бахтина в области этики, теории диалога, истории и теории культуры; вторая – применение бахтинских принципов «перестановки» в последующей музыкализации русской классической литературы; и третья – творческое (или вольное) прочтение произведений одного мэтра литературы другим, значительно более позднее по времени: Толстой читает Шекспира, Набоков – Пушкина, Кржижановский – Шекспира и Бернарда Шоу. Великие писатели, как и великие композиторы, впитывают и преображают величие прошлого в нечто новое. Именно этому виду деятельности и посвящена книга К. Эмерсон.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Кэрил Эмерсон

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Самоуничижение Христа. Метафоры и метонимии в русской культуре и литературе. Том 1. Риторика христологии
Самоуничижение Христа. Метафоры и метонимии в русской культуре и литературе. Том 1. Риторика христологии

Кенозис, самоуничижение Христа через вочеловечение и добровольное приятие страданий – одна из ключевых концепций христианства. Дирк Уффельманн рассматривает как православные воплощения нормативной модели положительного отречения от себя, так и секулярные подражания им в русской культуре. Автор исследует различные источники – от литургии до повседневной практики – и показывает, что модель самоуничижения стала важной для самых разных областей русской церковной жизни, культуры и литературы. В первом из трех томов анализируется риторика кенотической христологии – парадокс призыва к подражанию Христу в его самоотречении, а также метафорические и метонимические репрезентации самоуничижения Христа.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Дирк Уффельманн

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука