Методы психотерапии. Как лечить страхи и детскую психосоматику

Я слушал, что вспоминает 50-летний мужчина про свою мать, и передо мной вставал образ женщины-монстра, которая сама не знала детства и к своему восьмилетнему сыну относилась без скидок на малолетство. Когда они ссорились, она неделями могла не разговаривать. По мере того как мой подопечный погружался в воспоминания, уходила сонливость, ее место занимала злость. Под конец мужчина словно с цепи сорвался: проклинал свою мать за то, что она накачала его болью. Всю свою жизнь он нес это чувство в себе как материнский дар – боялся расплескать…

Мне этот случай запомнился, потому что тогда я сделал вывод: строгая воспитательница на месте матери – это тяжелые последствия. Ведь психокоррекция потребовала ни много ни мало – 5 месяцев работы! Когда все закончилось и я с облегчением выбирал пот со лба, на ум пришли слова писателя Набокова, которые до этого момента я не очень понимал: «Балуйте детей, господа! Никто не знает, что их ожидает в будущем». Пожалуй, впервые я согласился с классиком: материнская любовь – это иммунитет от жизненных невзгод. Чем больше вы ее получите, тем выше будет порог вашей сопротивляемости жизненным невзгодам.

Когда на глазах пример мамы и папы

Обратился 32-летний мужчина с проблемой в отношениях со своей возлюбленной. Все отравляют регулярные скандалы, поэтому мой пациент, подобно Гамлету, хочет обратиться внутрь себя, чтобы найти там ответы о будущем этой пары: быть или не быть? Он подозревает, что причины скандалов могут быть в нем самом и просит помочь.

Диагностика показала, что, действительно, присутствует несколько гипертрофированное восприятие несправедливости и столь же острое чувство вины. Нашлись и невротические уязвимости – непереносимость громких голосов и детского плача.

Оказывается, он уже занимался этой проблемой и думал, что у него уже ничего нет. Ведь позади два терапевтических цикла, по итогам которых он вышел окрыленный. На основании этого опыта он был уверен, что гипнабелен, хотя простейшие тесты показали, что это не так. Нулевая гипнабельность. Вижу, понял, что его банально развели, напрягся. Это уже кое-что, думаю. Спрашиваю: «То, что ты сейчас переживаешь, похоже на то, что ты уже в какой то ситуации испытывал?» И мужчина вспоминает свои отношения с женщиной, когда его точно так же охватывает чувство вины и несправедливости. А потом, не переводя дыхание, он говорит про свое детство. Папа и мама находились в бурных, как у итальянцев, отношениях. Папа довлел над мамой, и та отыгрывались на сыне. Потом папа сдал и сам попал под башмак мамы. То же самое – крайним становился отпрыск. Усвоенную модель отношений он подсознательно стал воспроизводить в отношении своей подружки…

Мы разрядили все эмоциональные мины в этих воспоминаниях, и отношения пары нормализовались. Сейчас они укатили куда-то на юг, и облаков на горизонте пока не появлялось. А я думаю, что мои коллеги с их западной школой гипнотерапии, если говорить без обиняков, заморочили парню голову, заставив его поверить в ритуал. Тот купался в «состоянии Эсдейла», отдавался магии эриксоновского гипноза, но ничего, кроме игры в гипнотерапию, он не получил. А нужна была не игра (хотя я не против «игр»), а разрядка реальных психосоматических переживаний и переосмысление усвоенного опыта.

Как работать с ночным кошмаром

«Добро пожаловать в мои ночные кошмары» – был такой альбом у знаменитого в свое время рок-исполнителя Элиса Купера. Но я не о музыке, а о своем, девичьем, – о феномене этих самых ночных кошмаров.

Для психотерапевта человек, который помнит свои полуночные ужастики, – находка. Еще лучше, если он их видит регулярно. Ведь это в чистом виде язык подсознания, где образы уже гарантированно связаны идеомоторной связью с сомой. Ничего делать не надо. Стоит только вспомнить – и сразу требуемое возбуждение. У меня был пациент, которого регулярно посещала какая-то липкая субстанция. Она обволакивала его, постепенно поглощая, пока он не просыпался в холодном поту. И так – много лет.

На примере этого случая я расскажу о трех стратегиях, которые психотерапевт может применить, работая с таким материалом. Самый первый вариант: экспозиционная регрессия. Кошмар – явление органическое. Человек, сидящий в кресле, по просьбе терапевта представляет эту массу и спонтанно регрессирует в травматическое воспоминание. Все просто и быстро.

Вариант 2. Мы предлагаем нашему собеседнику представить, что эта масса – субличность. Она приняла такой облик неспроста. Что-то произошло. Надо разузнать, поговорить. По мере раскрытия этой темы мы приближаемся к катарсису и обязательно проваливаемся в травматическое воспоминание.