Методы психотерапии. Как лечить страхи и детскую психосоматику

Дальнейшее лечение пошло быстро – уже через сеанс наш курсант уменьшил заикание настолько, что это походило на чудо. Он сам говорил, что «первый месяц не верил, что говорит свободно и нет камня в гортани, мешающего произносить любые звуки». Беседы с гипнотерапевтом по взаимному согласию были завершены, но через полгода заикание вернулось. Очевидно, найденное стрессовое событие не было единственным, и надо было продолжать работу – гипнотерапевт говорил об этом, как и о возможности рецидива. Впрочем, главное было сделано – вернувшееся заикание уже не доставляло неудобств.

Со временем наш заика овладел искусством обхода в речи опасных звуков и слов. Для этого, несомненно, надо было расширять глоссарий и овладеть некоторыми речевыми оборотами, но он это сделал и стал желанным тамадой на любом застолье. Сам о себе он пишет так: «В быту я не заморачиваюсь и заикаюсь, как обычно, но меня это нисколько не заботит. Надо уметь и посмеяться над собой и обыграть ситуацию в свою пользу». Лично я думаю, что в этой судьбе главным героем является оптимизм молодого человека. Он искал решение проблемы, и он его закономерно нашел. С профессиональной точки зрения обращает на себя внимание стандартная причина заикания – жуткий стресс в инфантильном возрасте. Кого-то правда может удивлять, что специалисту потребовалось 11 сеансов, чтобы добраться до психологических причин заикания, но так обычно бывает, если эмоции под запретом. Главное, что гипнотерапевт сумел изменить в своем собеседнике этические установки, и заикание перестало восприниматься как беда.

Если долго мучиться

Новый случай. Мне все чаще попадаются недолеченные – люди, которые к услугам психотерапевтов прибегают регулярно, потому что видят от этого пользу. И в то же время у них сохраняется неудовлетворенность, так как после очередной психокоррекции остаются недоработки и упущения. Дело, конечно, не в этом (кто без греха?), а в том, что память этих людей перепахана. И чего ни коснись – все уже отредактировано и модернизировано. Вот и ищи то, не знаю чего.

Пациент, который обратился ко мне с проблемой слабоволия (за что ни возьмется – до первой ошибки), был из таких. Хорошо, что он уже выучил, что от него требуется, поэтому как заведенный рассказывал о своих переживания, о сильных воспоминаниях. И один эпизод, вроде бы обработанный, мне показался заряженным. Это было воспоминание из 4-летнего возраста, о котором он узнал в основном из рассказов родственников, когда он на речном пляже наступил на бутылочный осколок. Стекло вошло в пятку – самый болезненный вариант! Конечно, взрослые кинулись спасать орущего младенца. Чтобы вынуть осколок, они пытались его зафиксировать, а он из всех сил отбрыкивался. После нескольких неудачных попыток мальчишку все же скрутили по рукам и ногам, и он сдался. Обмяк. Перестал сопротивляться, что очевидно отразилось на психике.

На эмоционально-телесном уровне утвердилась идея бессмысленности сопротивления, если есть сила большая, чем твоя. Разумная мысль, скажете вы, но проблема в том, что оценку силе дает лукавый разум. А он часто обманывается. И если такая мысль становится установкой, то человек начинает уступать не только реальной угрозе, но ее тени. В общем, поняв, что мы на верном пути, стали моделировать ситуацию, чтобы вызвать абреакцию.

Мужчина вспомнил, что он лежал на животе, поэтому принял именно это положение. Потом закрыл глаза и стал представлять себя маленьким (есть такая техника). Потом мы с ним стали дышать в режиме психосоматического приступа, пытаясь уловить частоту того случая. И понемногу стало получаться. Даже случилось что-то вроде отреагирования – тело вошло в вспоминание и стало вибрировать. Абреакция была, конечно, слабенькой. Пришлось достать из ножен другое оружие – образную терапию. За три сеанса, где мытьем, где катаньем, мы все-таки эмоцию отыграли. А потом, как и полагается, внедрили в сознание альтернативу: «Если долго мучиться, что-нибудь получится». Не знаю, сделали ли я из этого парня Джемса Бонда, но он сам говорит, что трусить перед силой обстоятельств перестал. Вернее, он на них стал смотреть спокойней, без эмоций.

Жертва и насильник – это одно целое

Пришла дама с жалобой на отсутствие удовольствия от жизни. Особенно от сексуальной жизни. Причина невроза хорошо известна и много раз проработана с сексологами и психоаналитиками. Вот только толку ноль. Попросил рассказать.

Оказывается, еще будучи подростком она была изнасилована двумя взрослыми мужчинами в поезде. С тех пор любые сексуальные коммуникации у нее возможно только с позиции жертвы. Если она не унижена и не боится, то и оргазма нет. Чтобы разорвать порочную зависимость, я предложил прокрутить памятный эпизод с точки зрения насильников.