Метро

В присутствии Якова, Макаров всегда общался с Виндманом в странной манере – исключительно через Якова, как будто Борис был иностранцем, а Яков его переводчиком.

Яков кивнул.

– Насколько глубоко?

– Тридцать шесть метров.

Макаров состроил гримасу, будто не понял о чем речь.

Важным мужчинам из окружения Макарова идея тоже не понравилась.

– Он это серьезно? – Спросил самый толстый из них.

– Это вроде местного клоуна, – пояснил Макаров, – не обращайте внимания. Яша, займитесь лучше планами.

Яков хотел что-то сказать, но Борис толкнул его в плечо – он не ожидал, что Макаров согласится, но возможность получить доступ к планам пришлась ему по душе.

Самый старый план, доставленный из Главархива датировался 1956 годом. Борис сопоставил его с более поздними планами и обнаружил, что за исключением небольшой реконструкции в восемьдесят третьем году, планировка подвала и бомбоубежища практически не менялась. Он уже побывал в этих захламленных, пыльных помещениях, под завязку забитых древней рассохшейся мебелью, макулатурой бесконечных отчетов и ящиками с противогазами и видел, что планы не врут. Старик-главный инженер подтвердил, что кроме помещений на чертежах под заводом действительно больше ничего нет. И он в этом абсолютно уверен, поскольку «проработал на заводе без малого сорок лет и все эти подвалы, и коридоры может обойти с закрытыми глазами хоть сейчас».

Виндман верил ему, поскольку видел по глазам старика, что завод был значительной частью его жизни и его смерть или перерождение в элитный жилой квартал – кому как угодно, причиняло ему почти физическую боль. В подслеповатом взгляде не читалось страха или возмущения. Его глаза видели работающие цеха, узкие заводские дорожки, усыпанные осенними листьями, наполненную молодыми рабочими проходную. В этих глазах отражалась невыразимая тоска по тем, кто когда-то ходил по этим дорожкам, чей смех звучал за окнами заводской столовой, чья юность и зрелость остались в этих цехах, и растворилась в этом воздухе. Все было. Все было и ушло, как ухожу я – говорили эти глаза. И только странный оптический эффект в виде дугообразного луча, будто гигантской космической радуги, сканирующей небо, в противовес летящим им навстречу двум голубым точкам смешивал грусть с какой-то древней необъяснимой надеждой.

И все же планировка подвалов казалось Борису необычной – строители как будто поскупились использовать всю полезную площадь под заводом, что казалось очень странным для такого крупного завода – подвалы размещались только в северной и северо-восточной части, а бомбоубежище выглядело чересчур маленьким для внушительного советского объекта. Может быть, пространство под главным цехом не использовалось из-за тяжелых печей, но чутье подсказывало Виндману, что дело не в этом.

После приватизации завода в начале девяностых у него сменилось почти полтора десятка собственников, по большей части фирмы-однодневки, владельцы которых канули в офшорных джунглях и только два года назад территорию выкупил крупный застройщик.

Яков без остановки читал вслух информационные записки, которые раздобыл вместе с планами, пока Борис копался в чертежах и вскоре заметил, что Виндман уже несколько минут сидит над одним планом, словно загипнотизированный. На уточняющие вопросы он не реагировал и даже не двигался.

Неожиданно, схватив план, Виндман вскочил и бросился из микроавтобуса, в котором они сидели. Яков последовал за ним. Борис прибежал на площадку, где еще оставались следы от раскопок, и, постояв несколько секунд, глядя то в план, то на небо, снова куда-то побежал.

– Ты куда? – Крикнул Яков.

– Сейчас!

Борис быстро вернулся с ломом и набросился на асфальт. Однако с таким же успехом можно было ковырять асфальт ножом – после десятого удара лом со звоном полетел в сторону, а Борис снова скрылся в темноте, вернувшись на этот раз с гидравлическим отбойным молотком. За ним следовал рабочий, робко просивший вернуть агрегат на место, но Борис его не слушал. Приходилось ему явно непросто, поскольку вместе с молотком Борис катил внушительный генератор на колесиках. Яков помог ему.

Борис включил молоток и тот угрожающе запрыгал в неумелых руках, но Виндман быстро приноровился – навалился всем телом и молоток, оглушая все вокруг, стал вгрызаться в асфальт, откалывая куски, смешанные со снежной кашей.

На шум прибежали оперативники и серьезные мужчины, среди которых выделялся статный Макаров.

Виндмана остановили, рабочему вернули молоток. Макаров отдал распоряжение увести «буйного» с территории завода. В это время один из мужчин сопровождавших Макарова поддел ногой кусок асфальта и тихо присвистнул, привлекши тем самым к себе всеобщее внимание.

Кто-то повернул переносный прожектор и все увидели, под сколотыми кусками асфальта серую подложку, отдаленно напоминавшую резину.

– Что там? – Недовольно спросил Макаров.

Несколько мужчин присели на корточки, стали ощупывать материал. По их удивленным возгласам было понятно, что обнаружено что-то важное.

– Карбонильное железо, – наконец сказал один из них.