Метро

Виктор был искренне изумлен. Его удивила банка, но мысль о том, что в убежище есть еще один полноценный блок, казалось совсем невероятной.

– Ага.

– Я не знал. Но разве он не должен находиться внизу?

– Он там и находится.

Поднявшись на очередной уровень, они оказались в светлом ограниченном пространстве – вроде небольшого холла с серыми монохромными стенами, освещенным светильниками в виде массива шестигранников на потолке. В форме такого же ровного шестигранника перед ними располагался дверной проем с металлической раздвижной дверью, которая в свою очередь была украшена резными шестигранными узорами. Единственное, что не было в этом минималистичном интерьере шестигранным – ржавая чугунная табличка, висевшая слева от раздвижной двери. На ней выпуклыми буквами был отлит текст: «Основано шестнадцатаго мая тысяча восемьсот восемьдесят четвертаго года Г-ном барономъ Фридрихомъ фон Кинесбергеромъ».

Виктор остановился у таблички, но Пустовалов с помощью черной карты уже открыл раздвижную дверь. Виктор переключил было на нее внимание, но из-за двери сразу повеяло чем-то опасным. Царившая там тьма казалось плотной, осязаемой, живой, и как будто пылесосом притягивала к себе.

– Извини, Виктор, – нехорошо сказал Пустовалов, – но времени нет.

После этого он силой толкнул Виктора в проем, во тьму и тот стал падать наверх.

Сначала он ничего не видел, ощущал только свист ветра в ушах и жуткий страх, потом увидел пятно бездны, а потом себя, погружающимся в эту бездну и тогда мозг его отказался понимать происходящее.

Очнулся Виктор в темном помещении в состоянии тяжелой усталости. Кто-то подхватил его, помог подняться. Виктор увидел большую надпись на стене: BLOCK 10.

Жуткий шум сжимал голову в тиски, за огромной раздвижной дверью что-то жужжало и стрекотало, как будто целый улей превратился в объект космического масштаба и он угодил в самый его эпицентр.

– Усталость здесь это нормально. – Сказал Пустовалов. – У тебя будет время отдохнуть. Идем.

Они подошли к двери, шум проникал в голову и растекался по незащищенным нейронам. Сразу же от начала коридора они увидели огромную живую волну, цветом напоминающую раскаленный магнетит. Толщи расплавленной тверди деформировались с невообразимой скоростью, будто гигантское космическое тело каким-то чудом приблизилось к Земле, и, навязав свой чудовищный закон тяготения, вытянуло воды земных океанов в стоячие волны.

Но эта волна двигалась, исчезала, схлопывалась, переливалась, сверкая холодными отливами и издавая нестерпимый звук, в глубине которого угадывалось что-то напоминавшее толи визг толи металлический скрежет.

Виктор остановился, Пустовалов положил ему руку на плечо.

– Страх здесь это тоже нормально. Поэтому здесь никого нет. Но она не опасна. Поверь мне. Пока не опасна.

Виктор посмотрел на Пустовалова и неуверенно кивнул.

Пустовалов убрал руку, почувствовав, что Виктор подается вперед.

Медленно шаг, за шагом, не в силах оторвать взгляда от чудовищной картины, Виктор шел вперед и не заметил, как пропал Пустовалов. Он остановился в нескольких метрах от ограждения, за которым начинались откосы бетонного вместилища этого странной субстанции.

Что это такое, хотел спросить он, но почувствовал, как что-то твердое назойливое упирается ему в шею и прежде чем рефлекторно дернуться, услышал тихий голос за спиной.

– Nicht bewegen.

– Че? – Машинально ответил Виктор. И сразу где-то зазвучал веселый голос Пустовалова.

– Даша, ты что, не узнаешь старых знакомых?

Давление на шею ослабло.

– Повернись, парень. Она тебя не узнает. – Крикнул Пустовалов.

Виктор медленно повернулся и увидел встревоженные невероятно-прекрасные глаза льдинки. Автомат в руках девушки опустился. Во встревоженном взгляде мелькнула незнакомая и волнующая теплота, Даша шагнула навстречу Виктору и обняла его.

Глава 70

Уже четыре дня пес не беспокоил Бориса, хотя один раз во сне, он все же слышал надсадный и раздражающе звонкий лай, но самой собачонки не видел. Он вернулся домой и сказал жене, что командировка закончилась, после чего отправился в душ, но до ванной не дошел – присел на диван и отрубился на двадцать часов. Проснулся в абсолютной космической тишине, какая бывает только рано утром, позавтракал, наблюдая по телевизору на кухне за приключениями пластилинового мужика.

Затем встал, посмотрел в окно и понял, что прежняя жизнь закончилась: он никогда не увидит больше ни генерала, ни Макарова, ни Якова и самое печальное – Дашу Афанасьеву тоже не увидит. Он надеялся только, что пес не станет терзать его по этому поводу.

На следующий день позвонил старый начальник – подполковник Колмогоров и сказал, что в среду он должен явиться на работу. Командировка действительно закончилась, ему возвращено капитанское звание.

Борис сходил с семьей в торговый центр и даже в кино, купил новый телефон, и заметил, что почти перестал думать о Дарье Афанасьевой, старике, метро, бункере, компании Сизиджи и лающем генерале.