Метро

В воскресенье он повез семью к родителям в Ногинск. Горьковское шоссе непривычно пустовало, он как раз миновал развязку на Щелково, перед которой в прошлый раз его развернули в чудовищной пробке. Здесь безумное прошлое окончательно оторвалось от него, превратившись в гротескные обрывки кошмарного сна. Теперь казалось, что и не было месяца бессонных ночей, поездки в Челябинск, охоты за стариком, смерти в петле с последующим воскрешением и фантастической фигуры над стройкой. Борис словно со стороны увидел масштаб нереальности всего произошедшего, и задался вопросом – что же это все-таки было? Но искать ответа на него не хотелось. По крайней мере, сейчас.

О прошлом напоминала только болтовня по радио про астероид – Борис задумался, почему вообще они стали так часто включать «разговорные» радиостанции в последнее время, ведь раньше они включали радио только ради музыки. Но даже в речах радиоведущих не было прежнего возбуждения, хотя Борис догадывался, что дело, скорее в нем – в астероиде. Все изменилось, и Борис тоже изменился. Жена то и дело поглядывала на него, осторожно и незаметно, пытаясь видимо понять, что на самом деле скрывается за этой худобой, темными кругами под глазами, странным шрамом на шее и морщинкой на переносице, которая теперь почти не сходила с его лица. Изменилось что-то еще, он сам это чувствовал.

– Замах на рубль, удар на копейку. – С наигранной бодростью сказал Борис и посмотрел на жену, успев заметить все тот же изучающий взгляд. – Говорили, ударит, цунами и все такое. А получилось все как в жизни: ни казней египетских, ни хэппи-энда, только сплошное вялотекущее дерьмо.

Жена поглядела на широкую Горьковку, где на вытянутый подъем стремительно взбирался крошечный «Ауди ТТ». Борис обратил внимание, что она как будто избегает смотреть выше линии горизонта. Там в небе появилось странное продолговатое черное пятно, будто кто-то проделал дыру в их мире и через нее кричал, что все они ненастоящие.

– Не знаю, Боря, – сказала жена, – пока ничего неясно с этим.

Но Борис только освободился от диктата измотавшей его гонки, ему хотелось прежней свободы. И его злость была вызвана неосознаваемым пониманием, что теперь с этим проклятым черным пятном в небе настоящей свободы им не видать. Но подчиняться новому порядку вещей не хотелось. А уж это желание он хорошо чувствовал и прекрасно осознавал.

– Какой же это астероид? Падал-падал и вдруг что – застрял? Эй, дети, что про это говорят у вас на уроках астрономии?

– У нас нет астрономии, – ответили дети.

– Они в третьем классе, – улыбнулась жена.

– Ну, какая разница, природоведение там, я не знаю, это что такое – многотонная дура взяла и просто повисла в воздухе? Неужели они считают нас настолько тупыми?

– Пап, заедем в Макдональдс, – робко попросил старший сын.

– Ну, уж нет! Дедушка специально для вас готовит шашлык из семги.

– Фу.

– Да ты знаешь как это вкусно?

– Шашлык из селедки? Бе.

Жена засмеялась.

– Бургер в тысячу раз вкуснее. Картошка в пять тысяч раз! И молочный коктейль! – По очереди выкрикивали дети.

– Только не вздумайте сказать об этом дедушке.

– Пап, ну хотя бы хэппи-мил.

– И мороженое!

– Вы уже взрослые.

– Ну, в честь окончания твоей командировки.

– Возможно, на обратном пути.

Приехали в Ногинск в ранние сумерки. Отец встретил их в фартуке, несмотря на морозную погоду, он стоял на улице в одном свитере.

– Согреваюсь у костра, – пояснил он.

Жарить шашлык во дворе – было его любимым занятием с тех пор, как он закончил строить дом. Борис отметил, что запах во дворе стоял весьма аппетитный, так что и мальчики заинтересованно поглядывали в сторону мангала.

Мать была счастлива – конечно, она тоже увидела изменения в Борисе, но разочарование последних дней нивелировала встреча с внуками, да и жену Бориса она любила.

Отец сообщил, что на ужин приедет его младший брат с женой – дядя Егор.

Борис к собственному удивлению забыл, что у отца еще был младший брат. Теперь откуда-то из глубин памяти возникало невыразительное лицо плотного немногословного военного.

– Это тот, который разговаривает терминами из устава?

– Боря… Тридцать лет в армии, сам понимаешь…

– Он же преподаватель вроде? В военном училище?

– Преподавал общую тактику. В основном занятия по маскировке. Дослужился до начальника кафедры, правда, всего три месяца проработал.

– Да, вспомнил. Строгий дядька, кажется, он никогда не ставил пятерок?

– Строгий это да, – отец сунул в рот сигарету, – хотя в детстве его считали мягкотелым, ну так бывает, знаешь.

Дядя прибыл через час вместе с такой же немногословной супругой – они поздоровались и сели на диван в гостиной. Борису они больше напоминали брата и сестру. Так одинаково сдержанно они улыбались, глядя на детей, так же редко произносили пустые ничего не значащие фразы из вежливости. Борис вспомнил их – из многочисленных братьев и сестер отца дядя Егор был настоящим стопроцентным флегматиком и жену видимо подобрал себе такую же или она стала такой за годы жизни с ним.