Метро 2033. Темная мишень

Зато пайка за дежурства верная, голодным не останешься, а если больше ничего в жизни не умеешь, то твой удел - прозябать охранником. Ничего, давно уже пообвыкли. Можно даже сказать, что работенка непыльная. Сутки отсидел, двое гуляешь. Штопор шагнул к промежутку в барьере - там находилась решетчатая дверца, поэтому мешки отсутствовали. Расстегнув ширинку, принялся мочиться сквозь прутья.

Оставшийся возле тумбочки Крендель поморщился:

- Слушай, хорош уже туда гадить. Я, мля, не токсикоман какой-нибудь! Вон ведро с крышкой есть, туда и фигачь.

- Ишь ты, нежный какой, - насмешливо пробасил Штопор. - Не нравится - Учителю идею подкинь, давно тут пора все заложить наглухо. А мне так вольготнее, чем в вонючую парашу.

- Довыеживаешься, Штопор. Нечего морлоков свежаком дразнить.

Крендель сплюнул на пол, покрытый такой толстой коркой грязи, что угадать под ним мрамор было нереально. В чем-то Штопор прав - нормальных посетителей, с которых можно взять мзду за пропуск, с той стороны не было уже давным-давно, а вот отгонять потерявшее всякий человеческий облик отродье приходилось нередко. Но на рожон все равно нечего лезть! Видно же, что приятель просто храбрится, а на самом деле поджилки трясутся, когда приближается к этой решетке. Собственно, потому и подходит - удаль показать, нервы пощекотать, себе и напарнику. Делает вид, что ему все малиново и фиолетово. Крендель неодобрительно покачал головой. Мужику уже тридцатник, а понятия о разумной осторожности никакого. Ничего, вот доживет до полтинника, как сам Крендель, может, поумнеет. Если успеет.

- Слышь, там вроде плещет опять. - Штопор настороженно замер у решетки, тщетно пялясь в кромешный мрак, в котором, как в бездонной пропасти, тонуло все, что находилось за эскалатором.

- Еще бы не плескало, баклан конченный! Ширинку-то застегни!

- Сам ты баклан! Я внизу что-то слышу, на станции! Как будто где-то льется и журчит!

- Так стекает же, губошлеп придурошный! По ступеням и стекает!

- Хорош на меня хавальник разевать, сам послушай!

- Гонишь ведь, - недоверчиво прищурился Крендель. - Опять покуражиться захотелось?

- Да ей богу не вру!

Это что-то новенькое, чтобы Штопор, да божился...

К решетке подходить близко не хотелось: на острые ощущения, в отличие от напарника, Крендель никогда не напрашивался. Хоть и заперта и на мощный засов, и на здоровенный навесной замок, но… Ведь там, внизу - Мертвый Перегон, непроходимая для живых ветка, соединявшая Марксистскую и Третьяковскую, гребаная Обитель Мертвых.

Кренделю вспомнилось, как один из бичей, еще не окончательно пропивший мозги, пытался ему объяснить «интеллигентно»: типа, это такая сверхъестественная пространственная аномалия из чистого зла, по каким-то необъяснимым причинам запертая в перегоне между станциями. Любой, кто туда попадет, будет схарчен заживо, и причем многократно, и мучения его будут длиться вечно в этом материализованном аду. Впрочем, Крендель не мог вспомнить желающих сунуться туда по доброй воле. Станцию именно из-за близости с Мертвым Перегоном и забросили, и как оказалось впоследствии - верное было решение, ох верное.

Какое-то время после ухода с Третьяковской-Северной, чтобы «оздоровить» население Новокузнецкой, туда волевым решением Учителя выпихивали спившихся до потери облика алкашей, нищую шваль, больных и уродов со всякими отклонениями. Да и просто сумасшедших. Поначалу казалось, что они просто исчезают в бездонной утробе тьмы проклятой станции. Но потом, к всеобщему ужасу выяснилось, что Мертвый Перегон по-своему позабавился с отверженными, и каким-то непостижимым образом появились страхолюдные морлоки - твари, лишь отдаленно напоминающие человеческое существо. Высылки на Третьяковскую решили прекратить, чтобы не подпитывать кошмарное «население» проклятой станции ни жратвой, ни новыми обитателями, но зло уже поселилось и обжилось. Теперь пугающее соседство с ним приходилось терпеть охранникам в отсечке, каждый день испытывая на прочность нервы. А время от времени - отгоняя особо назойливых «гостей» автоматным огнем.

И хорошо еще, что пока обходилось без людских потерь.

А тут еще эти скверные слухи - и все из-за Белого, болтливого недомерка из другой смены, большого любителя уходить в долгие запои… Ведь столько не зарабатывает, гад, чтобы упиваться до белой горячки, но как-то умудряется же. Вот после очередного бодуна, в такую же ночку ему и померещилось, что слышит какой-то плеск - так чуть в штаны не наложил и по всей станции «новость» разнес. Люди и так стараются не думать о заброшенной Третьяковской, проблем хватает без всяких Мертвых Перегонов. Есть, конечно, на Новокузнецкой народ зажиточный - из барыг или привилегированных блатных, эти-то живут припеваючи. Но большинству раз в день нормально пожрать - единственная радость. Если бы не Учитель, поддерживающий порядок железной рукой не хуже, чем воинствующие торгаши на расхваленной Ганзе, станция давно бы уже захлебнулась в кровавом и беспощадном бунте, когда все против всех, а правда только одна - у того, кто бьет на поражение первым.