Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник

Если бы мне сказали, что я простоял, глядя на воду, год, я бы не удивился. Но когда твоя душа полна благоговения, обязательно найдется кто-то, кто самым грубым образом вернет тебя к реальности. Что-то твердое и острое упало мне на голову, и перед носом мелькнул рыжий хвост. Я оглянулся. Вокруг моего дома творилось какое-то безобразие. Под ним все сплошь было усыпано кусочками коры и прочим подобным мусором. Я поднял голову: в ветвях суетились белки, они старательно отдирали лапками старую кору, под которой была свежая, серебристая. Надеюсь, они знают, что делают, и дом не лопнет, как дерево-в-дереве. Помахав белкам, я направился в город, искать «Сироту». Где-то рядом раздавался мощный топот, который заглушал даже плеск воды. Кажется, я знаю, чьи ботинки так грохочут.

Прямо передо мной по улице шла нарядная Глория Карбоначчи. Она засмотрелась на высокого кудрявого человека в белоснежном костюме и с гитарным футляром в руках, который присел отдохнуть под молоденькой липкой.

– Мистер Чивогерб, обратите внимание, эта липа сейчас обдерет вас подчистую!

На самом деле, пока белокостюмный с улыбкой на лице озирался по сторонам, тоненькие веточки липки ласково гладили его по плечам и рукавам. Мне показалось, что в листве что-то блеснуло. Глория Карбоначчи прогрохотала к дереву и строго изрекла:

– Если немедленно все не будет возвращено, я лично проконтролирую, чтобы садовника вызвали прямо сейчас!

Дерево в ужасе всплеснуло ветками. Присмотревшись, я увидел, что его стригли неоднократно: на толстых обрубках ветвей отрастали свежие тоненькие прутики. Оно возмущенно зашелестело, отчего вверх взмыл рой рассерженных пчел. Мне не понравилось, что они выстроились в боевую фалангу. Но Глава Цеха Ткачей явно и не таких на катушку наматывала.

Пальцами она сделала в воздухе «чик-чик» и выразительно приподняла бровь. Вниз по веточке прямо в подставленную ладонь скатились часы и запонки. Вороватое дерево прикрылось ветками, подумало и вытащило из дупла горшочек, который торжественно вручило маленькой магине. Глория сунула палец в горшок, облизнула и поморщилась:

– И тут липа!

Человек с гитарой зааплодировал, я присоединился. Магиня покраснела и поклонилась.

– Мэтью, рада вас видеть! Вы знакомы с мистером Чивогербом? Я так понимаю, вы на танцы в «На досках»? Пойдемте вместе, на всякий случай передам вас Феррариусу с рук на руки, а то эти странные несчастные случаи…

Чивогерб пожал мне руку, и я раздулся от гордости – не каждый день тебя вот так запросто знакомят с мировой знаменитостью! У нас в старой школе девчонки бы всё отдали, чтобы взглянуть на него хоть одним глазком! Я вспомнил, что приглашение и правда что-то такое говорило о танцах, но я тогда не обратил внимания. На свете мало вещей, которые не любит Мэтью Грэнвилл, но танцы, безусловно, возглавляют этот список. Ладно, тут как с борщом: главное потерпеть. И у меня был план: дойду до площадки, попрошу магограф и потихоньку уйду в «Сироту».

Глория и Чивогерб болтали всю дорогу, только, к сожалению, на языке, которого я не знал. Так что я просто скромно шел рядом, глядя на Столицу и надеясь, что печальное «Ик! Ик!» мне просто послышалось. Народу собралось так много, что мы с трудом пробирались к сцене. Там за что-то мстили гитарам патлатые парни, им лениво хлопали и так же лениво подтанцовывали. Настил под ногами был ну очень неудобный: весь составленный из обломков старых музыкальных инструментов, кое-как скрепленных между собой. Неудивительно, что все в основном толклись рядом с площадкой, кому охота ноги ломать. Чивогерб принялся прощаться с магиней, и я почти собрался с духом попросить магограф, как сзади меня позвали.

– Очень милая жаба. Это твоя, Мэтью?

Я обернулся и увидел Феррариуса, который держал в руках мою Жабу. Та выпучила на него глаза и даже икать перестала. Вот же зараза, сбежала! Рассыпаясь в благодарностях, я принял Жабу и стал запихивать ее в рюкзак. За это время Чивогерб успел уйти.

– Здравствуй, Феррариус! Ты уже здесь? – спросила подошедшая Глория.

– Поскольку тут наши студенты, Натакар воспользовался случаем и настоял, чтобы все свободные преподаватели обеспечивали безопасность. Так что деваться некуда, не могу же просить коллег дежурить, а сам не пойти.

– Да, в последнее время он помешался на безопасности. Все-таки и конкурс, и сезон иносущностей, а впереди еще состязание…

Тут Жаба икнула так громко, что они вздрогнули и уставились на нее. Ректор улыбнулся и почесал ей между глаз. Жаба покраснела, а он обратился ко мне:

– Все жду, когда ты зайдешь ко мне поговорить на счет Ночи Одиноких душ. И щекотушки, Мэтью, ты обещал щекотушки, – подмигнул мне Феррариус.

Он хотел сказать что-то еще, но к нему устремилось несколько решительного вида девушек. Ректор быстро развернулся и с надеждой спросил:

– Потанцуем, Глория? Приглашаю.

Жаба проводила их взглядом, полным тоски. Я закинул рюкзак за плечи и решил, что могу с чистой совестью идти к Визлу. Тем временем на сцену вышел тот самый человек в белом костюме. Толпа взвыла и принялась скандировать: «Чи-во-герб! Чи-во-герб!»