Меж двух мундиров. Италоязычные подданные Австро-Венгерской империи на Первой мировой войне и в русском плену

Тем не менее, российские власти продолжали работу по перегруппировке итальянских пленных, которые по замыслу царя должны были быть собраны в одном лагере для военнопленных, облегчая их положение за счет привилегированного обращения[310]. Это происходило преимущественно на бумаге, поскольку изъяны гигантского аппарата контроля и управления пленными означали, что общие указания, исходящие из центра, лишь частично согласованно собирались и применялись на бесконечной периферии. Нередко условия жизни в сибирских лагерях, предназначенных для немцев и венгров, были лучше, чем в лагерях в европейской части России для славян, и поэтому и итальянцы мало выиграли от первых неопределенных и обрывочных указаний в их пользу[311]. Также и работа по сосредоточению итальянцев проводилась лишь частично из-за невозможности полностью контролировать огромную массу захваченных солдат противника.

Ситуация оставалась практически неизменной, пока Италия не вступила в войну вместе с державами Антанты. Внезапно возникло новое положение, которое также проявилось в общем предоставлении итальянским пленным разрешения на работу, — привилегии, дававшей ограниченное, но принципиально важное преимущество: до того момента предпочтения отдавались только пленным, считающимся славянами[312]. Премьер-министр Саландра теперь посчитал, что старое предложение царя более не может быть отклонено, пусть и с учетом обозримых трудностей с транспортировкой тысяч людей в Италию. Российские власти ускорили концентрацию итальянцев[313]. В частности, в Омске, на юго-западе Сибири, в начале июня было собрано несколько тысяч человек из десятков лагерей, разбросанных по всей России[314].

В то же время началась тесная переписка между Министерством иностранных дел и посольствами Италии в России, Сербии, Румынии, Болгарии и Греции с целью оценки осуществимости проекта и определения наиболее благоприятного маршрута, по которому будут вести солдат в Италию, и, прежде всего, для проверки готовность балканских стран разрешить транзит через их территории[315]. Соннино плотно занимался этим вопросом; Саландра, по сути, не интересовался им, принимая предложения министра иностранных дел, особо не вникая. Русские, заявив, что они полностью привержены идее собирания итальянских пленных и что могут сразу отправить 102 офицера и 6 тыс. солдат, предложили два возможных маршрута[316]. Первый, от которого сразу отказался посол Андреа Карлотти в Петрограде, заключался в том, чтобы отправить их по Северной Двине к Архангельску, откуда они могли совершить плавание по протяженному морскому пути — у берегов Скандинавского полуострова и Англии с тем, чтобы после трехнедельного путешествия, наконец, добраться до Италии. Балканский путь казался короче и, видимо, проще: пленных доставляли до российско-румынской границы, а затем отправляли через Румынию, Болгарию и Грецию в Салоники, где их брали бы на борт итальянских кораблей. Но эта намерение оказалось мало осуществимым из-за трудного положения, в котором оказались бы нейтральные балканские страны: они должны были бы открыть свои границы, подвергнувшись давлению со стороны Центральных держав с одной стороны и Антанты с другой.

Действия Вены в равной мере противостояли Риму: через своих представителей в Афинах, Софии и Бухаресте австрийцы заявили, что считают возможный транзит пленных актом нарушения нейтралитета. Австро-Венгрия прекрасно знала об итальянских маневрах: о них итальянские газеты щедро предоставляли массу точной и достоверной информации, чаще всего распространяемой газетой «II Giornale d’Italia», действовавшей почти как пресс-секретариат Министерства иностранных дел[317]. Сопоставляя переписку балканских стран с Австро-Венгрией, с одной стороны, и с Италией, с другой, мы видим всю сложность их положения в попытке не рассердить вовлеченные стороны[318]. Премьер-министр Румынии Йон Брэтиану заявил, что пропустит только небольшие группы до двадцати человек в гражданской одежде и с итальянскими документами, и вскоре афинское правительство последовало этой позиции[319]. Для Румынии было предпочтительнее, чтобы транспортировка осуществлялась по Дунаю: бывших пленных грузили бы в Рени[320], на территории России, и отправляли в сербский речной порт Прахово, где они должны были затем пересесть на поезд в Салоники. Таким образом румыны полагали, что смогут избежать обвинений со стороны Австро-Венгрии. Это означало вовлечение Сербии в операцию, что, с одной стороны, могло способствовать предприятию, так как она уже находилась в состоянии войны с Австро-Венгрией, с другой — усложняло всё из-за хаотической военной ситуации на Балканах, но также и из-за противоречий Белграда и Рима: оба государства стремились покорить многоязычное адриатическое пространство.