Меж двух мундиров. Италоязычные подданные Австро-Венгерской империи на Первой мировой войне и в русском плену

О том, в каком состоянии они прибыли после нескольких лишений в лагерях и трудного путешествия, можно судить по словам посланника Италии в Китае Карло Альберто Алиотти, который вместе с вице-консулом Даниэле Варе заботился об их размещении[526]. Оборванные, в ужасных санитарно-гигиенических условиях, многие несли на себе следы, вызванные болезнями, холодом, недоеданием. Однако после первого лечения, отдыха и нормального питания бывшие пленные быстро восстановили свои силы: «Их благодарность в отношении Италии — искренняя и явная», — писал дипломат[527]. Это подтверждали и сами итальянцы. «Пора! Да, мы страдали, но теперь всё прошло, и теперь для нас начинается новая жизнь!», — с удовлетворением восклицал Фиораванте Готтарди после прибытия в Тяньцзинь, где его встретил стол с дымящимся блюдом, комната, где стояли кровати с белыми простынями: ему выдали двойное белье и мыло, отобрав грязное тряпье, полное блох. О «земном рае» говорил Эутимио Гуттерер, вспоминая тарелку лапши, которой его и его попутчиков встретили в Пекине: «Представьте себе горячую еду после голодных месяцев!!!»[528] Еще более восторженным был Джузеппе Пассерини, хлебопек из Мори — в письме к своей семье в феврале 1918 г. он так проиллюстрировал свое возрождение в Тяньцзине: «Теперь я могу дышать; я чувствую, что наконец-то снова стал человеком, я прекратил быть рабом, рабочей машиной, нежеланным существом. <…> Здесь мы среди своих людей; удобно размещенные, хорошо накормленные, с заботливым отношением мы ожидаем нашего отъезда в Италию»[529].

Должная благодарность пленных к Италии, сначала вырвавшей их из русского плена, а затем принявшей на Дальнем Востоке, стала тем моментом, на который рассчитывали военные учреждения. Однако временный этап на пути быстрого возвращения в Европу превратился в очередной военный опыт. 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске большевистская Россия подписала мирный договор с Центральными державами, окончательно выйдя из европейского конфликта и прекратив свое участие в Антанте. Договор повлек для страны тяжелые территориальные потери, в то время как власть большевиков была под вопросом во многих областях бывшей империи, с рождением нескольких государств, провозгласивших независимость. В этом контексте Антанта быстро выработала намерение осуществить военную интервенцию в Россию для поддержки контрреволюционных сил.

Она сделала это еще до подписания Брест-Литовского договора, изначально предусмотрев использование «ирредентистов». Уже в январе, по настоянию Франции, была проведена ограниченная их акция в Иркутске, когда в результате стычек были убиты несколько французских офицеров. Акция, внешне скромная, однако, имела амбициозную цель — заложить основы для обеспечения контроля над Транссибирской магистралью, чтобы сохранить связь с югом России, бывшим под контролем антибольшевистских сил[530]. Сразу же итальянский посол в Пекине предложил использовать для этой цели «группу ожидаемых из России убежденных ирредентистов», а через несколько дней французский посол сделал то же самое предложение и к Соннино. Таким образом, переброска «ирредентистов» из Кирсанова и Вологды еще не была завершена, а план их использования в военных целях уже вырисовывался[531]. Неопределенная ситуация, возникшая после сепаратного мира между советской Россией и Центральными державами, оставила проект в подвешенном состоянии, но вскоре он возобновился в более широкой форме.

Поводом для интервенции послужило восстание Чехословацкого легиона, состоявшего из 40–70 тысяч бывших пленных австро-венгерской армии, которые в предыдущие годы сражались вместе с русской армией с целью способствовать распаду империи Габсбургов и созданию собственного национального государства. Намереваясь продолжать борьбу и после окончания войны на Восточном фронте, они также решились на длительное путешествие по Транссибирской магистрали, чтобы добраться до Владивостока, откуда их перебросили бы на Французский фронт. Первоначальное соглашение, заключенное в этом смысле с большевиками, распалось после череды перестрелок между чехословаками, удрученными медлительностью транспортировки, и частями Красной Армии, которые были обеспокоены присутствием на своей территории боеспособной иностранной армии и требовали ее разоружения[532].

После упорных боев чехословаки, взяв под контроль протяженные участки Транссибирской магистрали и сам город Владивосток, стали активной частью жестокой Гражданской войны, к тому времени охватившей всю Россию. Летом и Антанта решила вмешаться, маскируя причины своей антибольшевистской акции и поддержки контрреволюционных сил необходимостью оказать помощь союзникам-чехословакам. Для итальянского правительства официально существовали только якобы «соображения справедливости и гуманности», без какого-либо намерения вмешиваться во внутренние дела России[533].