Меж двух мундиров. Италоязычные подданные Австро-Венгерской империи на Первой мировой войне и в русском плену

Российские потрясения 1917 г. оказали глубокое влияние на жизнь военнопленных. Февральская революция с последующим падением монархии и установлением республиканского строя вызвала сильное волнение в стране и среди пленников, надеявшихся теперь на скорое окончание войны и возвращение домой. Однако в то время как большевики и другие левые партии решительно требовали выхода России из войны, умеренные силы были настроены на ее продолжение. Несмотря на революцию, условия содержания пленников поначалу казались улучшенными. По мере того как в стране нарастал хаос, устанавливалась свобода их передвижения, ослаблялся контроль внутри лагерей, повышалась зарплата, вводился восьмичасовой рабочий день. Однако общая дезорганизация вскоре привела к ухудшению положения: нехватка продовольствия и предметов первой необходимости сопровождалась растущей девальвацией рубля, которая делала и без того скудные заработки пленных нищенскими. Отношение гражданского населения по отношению к ним стало агрессивным: их всё чаще считали ответственными за голод и прочие неурядицы[559].

Февральская революция имела еще одно важное последствие, а именно — инициирование форм участия пленных в политической жизни России. Они участвовали в дискуссиях, организованных на рабочих местах, становились объектом партийной пропаганды и самоорганизовывались, придерживаясь преимущественно революционных и антивоенных лозунгов. В ряде случаев они принимали участие в первомайских демонстрациях, о чем свидетельствуют многие италоязычные пленники[560]. Среди них — офицер Оскар Ферлан из Фиуме, находившийся в Кирсанове во время революционных событий, охвативших город в марте 1917 г. После падения старого режима 28 апреля офицерское собрание приняло решение «сочувствовать новому правительству». На первое мая оно даже решило вывесить красный флаг и участвовать в «социалистическом шествии» вместе с солдатами[561].

Другие солдаты отмечали свое активное участие в социалистических демонстрациях, высоко оценивая улучшение условий труда, вызванное революцией. Триестинец Базилио Вайц (его фамилия при фашизме была итальянизирована в Бианки) рассказывает в своем дневнике об участии итальянцев на демонстрации в Юзовке, где среди многочисленных красных флагов развевался и триестский, красный с белой алебардой посередине, что вызвало любопытство у русских[562]. Для многих последствия Февральской революции ознаменовали начало беспрецедентного процесса политизации, с глубоким разрывом с предыдущим опытом заключения[563].

Октябрьская революция коренным образом изменила положение пленных. Большевики освободили солдат, но не «буржуазных офицеров». Если раньше последние жили в привилегированном положении по сравнению с простыми солдатами, то теперь они становились «врагами народа», жертвами насилия и репрессий, по-прежнему пленниками, получавшими обесцененные деньги, недостаточные даже на основные нужды. При этом свобода, завоеванная солдатами, имела и негативные последствия. Став свободными гражданами, они больше не имели права на содержание от российского правительства, и были вынуждены искать работу, что становилось всё труднее в условиях краха экономической системы и возвращения с фронтов, к своим прежним занятиям, миллионов российских солдат.

Большевики сразу поняли, как важно иметь на своей стороне тысячи этих бывших пленных, и активно пропагандировали их, организуя в специальные пролетарские советы, в рамках которых формировали лидеров, сыгравших впоследствии решающую роль в развитии коммунистического движения в своих собственных странах (венгр Бела Кун; австрийцы Карл Томан и Иоганн Коплениг и др.). Большевистские организации занимались «политическим воспитанием» солдат, а с началом Гражданской войны способствовали их призыву в Красную Армию. Это произошло на территориях, контролируемых большевиками, то есть в первую очередь на западе России, но не в тех областях, где образовались республики различной политической ориентации, избежавшие центрального контроля. В частности, в обширных зонах Сибири — на основном театре Гражданской войны заключительного этапа — осуществлялась власть Экспедиционного корпуса Антанты и, прежде всего, «белых». Они отказали пленным в свободе, отправив их обратно в лагеря и положив конец репатриации, предусмотренной Брест-Литовским миром[564].