Между

…безымянный палец…

– …как старые друзья.

…средний. Его губы задерживаются чуть дольше:

– Тебе нечего бояться…

…указательный – дольше, нежнее…

– …моя маленькая…

Губы сидхи ласкают указательный правой, средний… дольше, смелее…

Эссилт опускает глаза, ее щеки пылают румянцем. Душу рвет надвое: «Как он смеет?! – Как хорошо…»

Безымянный – Сархад осторожно проводит губами до ноготка, принуждая Эссилт разогнуть пальчик, и продолжает мягко целовать его, осмеливается чуть коснуться языком…

Королева вздрагивает, сжимается, но не отнимает рук. Ее тело в огне, каменный пол качается под ногами. «Этого не может быть! – Лишь бы не прекращалось…»

Сархад проводит кончиком языка между безымянным и мизинцем, чуть раздвигая их, осторожно целует ложбинку меж пальцами. На мизинце блестит черное кольцо. Его кольцо.

Эссилт жмурится, закусывает губу. Острое наслаждение прознает ее тело. Так не бывало ни с Друстом, ни с Мархом. «Что он делает со мной?!»

И Сархад останавливается. Правый мизинец он целует так же легко, как левый. Ни намека на страсть.

Эссилт открывает глаза. Глядит на Сархада с любовью и ужасом: «Продолжай, умоляю! – Предатель, ты обманул меня!»

Коварный чуть усмехается:

– Ты смотришь на меня с таким страхом, что мне очень легко улететь. Я обещал Марху больше не возвращаться в Тинтагел. Захочешь поговорить – гляди в окно.

Он отходит к подоконнику, превращается в ворона, взлетает.

Эссилт подбегает к окну, жадно цепляется взглядом за уменьшающуюся черную точку. «Вернись, забери меня с собой куда угодно! – Только посмей еще раз взглянуть на меня, негодяй!»

Кромка любви: Эссилт

Что он сделал со мной?

Что со мной? Что мне делать теперь?

Это и называется – измена?

Как хорошо… как сказочно хорошо…

Сархад, люби… предатель! Он обманул и меня, и Марха.

Вот теперь я – изменница? Неверная жена? С Друстом всё было иначе, а после того, что произошло сейчас…

Да, но – что произошло? И – произошло ли? Целовать руки – не преступление.

Но – так целовать!

Огонь по телу… не может быть преступлением то, что так прекрасно…

Ведь я люблю Марха. Только Марха. Я не изменяла, я не хотела, я не позволяла ему, я не знала…

– Бранвен, подай мне покрывало и плащ. Я хочу прогуляться.

Взглянув в сад, Марх увидел жену.

Опущенная голова. Стиснутые руки. Поникшие плечи. Словно она пытается заслониться от всего мира, спрятаться, скрыть то, что случилось.

Опять?!

Так было из-за Друста и вот – снова?!

Сархад солгал?!

Он был так убедителен, открыт, искренен… точнее, казался. Заставил Марха думать не как человек, и вот… Что он сделал с Эссилт, бедняжкой?!

И как он, Марх, оказался настолько глуп, что доверился тому, кого еще тысячу лет назад прозвали Коварным?!

– Бранвен!

– Что случилось, государь?

– Что случилось?! Это я тебя спрашиваю! ЧТО случилось?! Ты была там? Ты видела? Что он сделал?

– Кто?

– Сархад!

– Ничего…

– Как – ничего? Что он сделал с Эссилт?

– Попрощался… А что такое?

– Ты видела их прощание? Видела?

– Ну да. Я его привела, королева спросила, чем кончилась ваша партия, он ответил, что ничьей и что он рад этому. Потом он поцеловал ей руки, она почему-то испугалась, а он сказал, что ему легче улететь, раз она боится. И он улетел, а она пошла гулять в саду.

– И это всё?

– Да. Мой король, больше ничего не было.

Кромка отчаянья: Марх

За что мне это? За что?

Когда твой почти-сын берет силой твою жену, – это не самое страшное. Друста можно было отправить на войну, изгнать – и всё. Она не любила Друста; зелье – не в счет.

Чары зелья оказалось не так уж трудно превозмочь.

Но теперь – всё начинается с начала.

Хуже.

Она любит Сархада. Любит еще с Аннуина.

И он говорит об этом так спокойно, как о снеге зимой и солнце в небе. Он даже улетает, слишком хорошо зная, что своего не упустит.

Проклинать его, ненавидеть? – за что? За то, что вернул мне Эссилт, хотя любил ее уже тогда? За то, что не посягал на ее честь, хотя наверняка у него была не одна возможность?

Клясть Эссилт за эту любовь? За любовь, которую она таит от самой себя? За любовь, которой она сопротивляется всеми силами своей души?

Никто не виноват, никто не совершил недостойного поступка – а черное удушье сильнее прежнего сжимает мне горло.

За что мне это?!

За то, что король людей позволил превратить себя в человека?

Марх спустился в сад. Большая Сосна. Раньше сюда Друст вызывал королеву. Здесь Марх застал их.

Раньше… почти как раньше.

Эссилт, заметив его, ойкнула – и подбежала к мужу. Спрятала лицо у него на груди, словно умоляя закрыть ее, защитить, оградить…

Почти как раньше.

Марх прижал ее к себе и тихо спросил:

– Ты любишь его?

Раньше он никогда не задал бы такого вопроса.

Эссилт подняла голову и тихо ответила:

– Мой муж… мой старый, глупый муж… сколько раз я должна повторять, сколько раз я должна доказывать, что я люблю – тебя-а-а…

Потом была ночь. И было всё – и страсть, и нежность, и безумие, и счастье – тихое, спокойное счастье. Эссилт уснула, крепко прижимаясь к Марху, и…

…и ей снился Зал Огня, и Мастер у наковальни, и отражение в черном зеркале.

Бретонский бред