Между

Через несколько дней всю Бретань облетела долгожданная весть: Тристан попросил у Хоэля руки его дочери. Этому предшествовало какое-то приключение в лесу… но не успели бароны понимающе усмехнуться, как еще одна новость развеяла все подозрения: свадьбу назначили через полгода.

– Рукоделия твоей дочери достойны славы по обе стороны Узкого моря, – сказал Друст. – И я не вижу причин лишать ее возможности надеть на свадьбу самый прекрасный наряд изо всех, которые она может сотворить.

Изольда вскочила:

– Я с большей радостью вышью наряд для тебя!

– В этом нет надобности, – ответил Друст холоднее, чем хотел бы. – Я привез с собой платье из Британии.

И чтобы хоть немного смягчить свой равнодушный ответ, добавил:

– Мне будет приятнее видеть тебя в блистательном одеянии, чем наряжаться самому.

Эти полгода были для Изольды самым… волнующим? радостным? ужасным? – временем в жизни. Всё сразу.

Тристан был рядом – учтиво-приветливый, и от каждого обращенного к ней слова Изольда расцветала. Ее жених ничем не напоминал лесного насильника…

Ничем.

Тристан ни на миг не оставался с ней наедине. Хуже: кажется, он делал всё, чтобы исключить любую возможность этого. Дочь Хоэля отлично понимала, что он прав, что нельзя давать пищу сплетням, но – как часто, скача по лесу вместе с женихом и свитой, она хотела повторить слова о «смелой воде»!

Все дни она проводила за шитьем и вышивкой, окруженная своими восторженными дамами, не устававшими превозносить изысканность ее узоров и тонкость работы.

Все дни… но были еще и ночи. Ночи, полные жгучего желания. Произошедшее в лесу – как случившееся вчера… сегодня, сейчас! Хотелось презреть все приличия и побежать к Тристану в одной рубашке, но – честь говорила «Не давай пищу слухам», а сильнее чести ее удерживало смутное понимание, что Друст отправит ее назад ни с чем.

Изольда забывалась жарким сном и ждала брачной ночи.

Свадьба была солнечным весенним днем. Зимняя непогода осталась позади, природа сияла обновленной красотой, люди улыбались – и нынешние торжества были для всех предвкушением веселья Бельтана.

Все жители Финистера были счастливы так, будто этот праздник ждал их семьи. Хоэля уважали, Каэрдина любили – и родство легендарного Тристана с ними было для бретонцев всё равно что принятие героя в собственную семью.

А для женщин – от едва разумных девочек до старух – свадьба Изольды, дождавшейся Тристана, была зримым доказательством того, что песни бардов – правда, что мечты сбываются, если терпеливо ждать и не соглашаться на меньшее; мечты сбываются, и самое невозможное счастье становится из наивной веры – судьбой.

Кромка прошлого: Эссилт

Я слышала, ты женишься в Бретани. Хорошая новость. Значит, прошлое действительно осталось позади.

Значит, ты теперь свободен от меня.

Ты наконец смог исцелиться от былого безумия. От страшных чар Манавидана.

Я желаю тебе счастья, Друст. И большего, чем счастье: душевного тепла. Надеюсь, твоя будущая жена сможет тебе его подарить. Марх научил меня: любовь – это не главное в браке. Главное – умение заботиться друг о друге.

И вот этого я желаю тебе и твоей Изольде всем сердцем.

Было бы неловко послать тебе на свадьбу какой-то подарок. Но я надеюсь, моя мысль дотянется до тебя.

Мое пожелание сбудется.

* * *

Эту суму Друст не развязывал много лет. Кожаные ремешки затвердели, не желали поддаваться.

Друст полоснул по узлу кинжалом – и бело-серебряная ткань заскользила на пол.

Почти невесомая. Нежное, мягкое прикосновение.

Друсту до слез отчетливо вспомнился тот день, когда он впервые надел это. Бельтан. Танец. И – она. Та, кого Рифмач назвал «другой Изольдой».

Сколько лет назад это было? Четыре? Пять? В мире людей не замечаешь бега времени, зато каждый день, проведенный в лесу Муррей, отчетлив в памяти.

Друст надел аннуинский наряд, расправил волосы.

Бретонцы так хотят, чтобы в их семью вошла живая легенда. Пусть поймут, что он может только снизойти до них, не более.

Дочь Хоэля мнит себя «другой Изольдой». Сегодня она поймет, что опоздала.

На сущий пустяк: на век.

Когда он вышел к Хоэлю и бретонцам, те ахнули. Никакие легенды о Тристане, даже самые фантастические, никакие рассказы самого Друста не давали им почувствовать настолько явно, что он – древний нелюдь. Ну, получеловек. Что не меняет дела.

Бретонцы ощутили себя детьми, которым позволили заглянуть в мир взрослых, жителями лесного болота, которых удостоил визитом эрл. И когда, окруженная своими дамами, в залу вошла Изольда в самом лучшем из своих нарядов, она рядом с Друстом казалась не более чем крестьянкой в грубо сшитом балахоне.

Дочь Хоэля закусила губу, чтобы не разрыдаться.

Друст подал ей руку и повел к королевскому столу.

Свадебный пир начался, но веселье было натужным.

Он не придет.

Предрассветный сумрак превратил мир в черно-белый.

Слезились после бессонной ночи глаза. Что-то болело в груди.

Хотелось броситься из окна и разбиться о камни двора.

Он не придет.

Нет, не так. Он не пришел.

Это – уже свершившееся. Уже прошлое.

За что?!