Между

Кромка отчаянья: Друст

Бретань. Вот я и вернулся. Быстро же… особенно обратно.

Лучше бы Сархад убил меня. Впрочем, это смешно – ждать от Сархада милосердия.

Съездил на родину, н-да. Повел себя как дурак. Второй раз за эти годы. То с Изольдой, теперь – с Эссилт.

В какого-то мальчишку превратился. Таким глупцом в детстве не был.

Со стыда сгореть.

И теперь мне уж точно нет дороги назад. Не думаю, что Сархад разболтает всем, но дядя-то узнает.

…вот и всё, что у меня осталось. Чужая страна, в которой я – никто. Родич наследника. Ха! Чужая, безразличная мне женщина, которую я называю женой. Бывший друг – теперь тоже чужой. Что меня связывает с ним?

Что меня связывает с жизнью?

Зачем она мне?

Ни близких, ни родины, ни любви. Одна слава.

О да, славе Тристана позавидует кто угодно. Только – зачем она? Слава, которая переживет века… Века… века я прожил и сам. И чем дольше живу, тем меньше вижу смысла в этом.

Что ж, остается только один выход. Тот, который всегда есть у настоящего бойца.

Марх отдал эрлам необходимые распоряжения. О причине своего немедленного отъезда сказал кратко: «Я должен вернуться в Тинтагел».

Король пытался унять расходившееся сердце. Он не боялся Гвина, не страшился за свою жизнь – на удивление, он был уверен в успехе. Просто таких отчаянных приключений в его жизни не было уже… в общем, давно.

Марх не сомневался: всё получится. Точнее, безоговорочно верил Сархаду. Если тот сказал, что вдвоем они пройдут, – значит, пройдут.

Усомниться сейчас в Сархаде – все равно что не верить в холод снега и жар огня. По крайней мере, для Марха это было так.

Эрлы уехали. Конь и Ворон остались одни.

– Ну, – улыбнулся Коварный, – рискуем?

Марх, с юношески горящими глазами, не нашел в себе сил на ответ – и просто кивнул.

Облик они сменили одновременно.

Марх уже и забыл, каково это: мчаться по грани миров. Свобода и ощущение собственного могущества, не-человеческой силы опьянило его. Так радуется воин, надолго прикованный ранами к постели и теперь заново обретший способность сражаться.

Марх снова стал Королем Аннуина – не в человеческом смысле, не тем, кто в ответе за Страну Волшебства (этим он не переставал быть ни на миг), а Королем как средоточием магической силы, тем, для кого вся волшебная мощь Аннуина – всё равно что пальцы собственных рук, кто может с полным правом сказать: Аннуин – это я.

Кромка Аннуина: Сархад

Вот усядусь сейчас тебе на спину, и будет шутка в духе нашего друга Фросина: вороной конь и конный ворон.

А ты красив в конском облике, Марх. Теперь я понимаю, почему Эссилт любит тебя. Ты не меньше моего способен на бешеный порыв… просто ты очень ловко притворяешься человеком. Даже меня обманул…

Мы похожи с тобой. Только в твоей жизни было меньше ошибок.

Но еще больше ты похож на Врана. Теперь я вижу: ты подлинный Король Аннуина.

Та-ак. Это уже не только я вижу.

На мчащихся Коня и Ворона дохнуло могильной затхлостью – словно не было бескрайней равнины и бьющего навстречь ветра, словно их окружал душный сырой склеп, и нет сил скакать и лететь, и отчаянье сковывает сердце…

На миг кажется, что единственная движущаяся точка в этом сумраке – это бледный всадник на белом коне, скачущий им наперерез.

– Ма-а-арх! мар-Рк-кРРРк! впеРРРед! – крик Ворона разрывает могильную тишину, словно гром, насмерть бьющий нечисть.

Ворон, будто черная стрела, разит Гвина… сейчас его когти разорвут бледного властелина преисподней… но тот в последний миг ускользает, словно провалившись сквозь землю.

Не «словно». Сквозь землю.

«Испугался?»

Сархад удивлен. Всё оказалось слишком просто. Подозрительно просто.

Марх скачет во весь опор, Бледный Всадник исчез… неужели было достаточно разок пугнуть?

Но тут пузырем нарыва вспухает земля под копытами вороного жеребца.

Марх не удержался на ногах и рухнул. Над разверзшейся землей показался Гвин, его вздыбленный конь бил в воздухе копытами, а сам Бледный уже занес копье для удара…

…копье вспыхнуло, сгорев раньше, чем Гвин успел его бросить.

Бледный закричал от боли в обожженной руке.

Этого мгновения хватило вороному жеребцу, чтобы подняться и поскакать прочь.

Гвин исчез… но тут уже Сархад был начеку. Едва под копытами Марха начала вздыматься земля, Ворон снова ударил заклятьем – и бугор вспыхнул.

Пламя лизнуло ноги вороного Коня – не причинив ему вреда. А вот под землей раздался новый вопль боли.

Кромка Аннуина: Сархад

Мой огонь не причиняет вреда Марху.

Тогда всё очень просто: окружить его кольцом огня. Пусть скачет через бегущее вокруг него пламя. И Гвин ему не страшен.

Гм… правда, «просто» не означает «легко». Держать это движущееся пламя, не ослабляя ни на миг… и не отдаляя ни на локоть… ладно, мелочи жизни. Потом отдохну.

Зато красиво! Черный конь во весь дух скачет посреди пламени. Сам – словно черный протуберанец в этом мчащемся костре. Ради такого зрелища стоит вытерпеть многое.