Между адом и раем

До работы Вера Адлер добиралась больше часа, сделала три пересадки. Нервишек она потратила изрядно. К удивлению, ее первый рабочий день удался. Бригадир господин Здунек был очень приветлив, иногда строил глазки перед относительно молодой женщиной. Она же вела себя вежливо и с достоинством. Думать о каком-либо флирте с парнем, которому было за двадцать, она не собиралась. Домой она приехала поздно вечером и сразу легла в постель. Сильно устала. На следующий день на работу она не вышла. У нее была высокая температура. Причиной этому были сквозняки в посудомойке и в столовой. Через неделю рыжеволосая Канн послала «руссачку» на другой объект, в дом престарелых. Вера мыла полы, протирала мебель и окна в помещениях. Спокойный ритм жизни обитателей небольшого особнячка не докучал новенькой. Она со всеми мило разговаривала, как и прилежно выполняла свои обязанности.

Каждый день приносил ей новости, кое-какие из них ее просто-напросто шокировали. В первую очередь, это касалось подобных ей. Иван Меркель, бывший хирург работал медбратом. Мужчина средних лет возил на колясках бабушек и дедушек на процедуры. Его жена Лариса, терапевт по специальности делала им утром и вечером туалет. Бывшие сибиряки нередко кучковались в небольшом скверике и отводили душу. Мнение было единым. Историческая родина не имела желания признавать дипломы специалистов из бывшего Союза, как и их переучивать.

Закрепиться в доме для престарелых Вере Адлер не удалось. Причиной этому был досадный случай. На дворе стояла по-настоящему дождливая осень. Пуцфрау то и дело протирала влажной тряпкой коридор. К обеду появилась директрисса. Госпожа Вайс, маленького роста женщина со скуластым лицом была не в духе. Она ускоренным шагом шла по коридору. Дальше случилось неожиданное. Перед дверью своего кабинета она оступилась и растянулась на еще влажном паркете. Упала неудачно. Подвернула ногу и сдвинула диск в позвоночнике. В больнице она пролежала две недели. Через день после ее прихода уборщицу уволили.

Через месяц ничегонеделания Адлер предложили очередную работу, сторожить объект. Ночное бдение, притом двенадцать часов, подобное явление в ее жизни еще не было. Она не представляла, как можно не спать ночью, когда все люди спят. К ее удивлению, ее первая бессоная ночь пролетала почти незаметно. Она сначала перечитала все инструкции, потом бегала по подвалам и этажам. Получала инструктаж. Наставлял ее очень пожилой мужчина, лет за семьдесят. Волос на его голове не было, за исключением небольших клочков над большими ушами. Новенькую его внешность мало интересовала. Она горела желанием как можно быстрее освоить несложное ремесло. Михальски через час окончательно выдохся. Его лысина в прямом смысле испускала капельки прозрачной жидкости. Вскоре сторожа оказались перед лестницей, ведущей на крышу. Здесь получилась осечка. Дед, встав на первую ступеньку, напыжился и пустил пару голубков, испортил воздух. Ученица сначала оторопела. Затем плотно зажала нос и покачала головой из стороны в сторону. Общепринятый знак неудовольствия или возмущения старик не понял. Он опять напыжился и вновь выпустил «дуплет».

Олимпийское спокойствие старика, помноженное на откровенную наглость, возмутило ученицу. Она вспыхнула и прошипела:

─ Михальски… Если ты больной ─ иди в больницу… Если хочешь срать ─ беги в туалет…

Остаток ночи уроженец города Варшавы и уроженка сибирской деревни Орловка просидели молча. Перед обедом у Адлер зазвонил мобильный телефон. Реслер, шеф фирмы вежливо попросил ее больше на работе не появляться. Несколько позже она узнала, что поляк сделал на нее поклеп. Обвинил ее в том, что она плохо знала немецкий язык и обозвала его иностранцем.

Через день переселенка вновь оказалась в кабинете «змеи», так она окрестила Изольду Канн. Немка на этот раз наотрез отказалась помочь ей в поисках работы. Назначила ей термин через три недели. Адлер предстояло отчитаться о результатах трудоустройства: сколько писем она написала в организации, сколько поступило отказов.

У безработной шатенки была ужасно мрачная физиономия, когда она покидала биржу труда. Несколько минут она кружила вокруг здания, словно заводная. Дельных мыслей в ее голове не было. Да и откуда они могли прийти?! Жизнь с Павлом на ферме чем-то напоминала времена средневековья. Аксы также относились к русским, как к рабочему быдлу. Мало того. Экзекуция, которую она устроила хозяину, не прошла для нее даром. После исчезновения ее мужа он обратился в полицию. Что он наговорил или написал, ей было неведомо. Вскоре она получила бумагу с требованием освободить «фазенду». На поклон к плешивому она не пошла. Она решила искать жилье за пределами небольшой деревушки. Она ее никогда не привлекала. В ней не было ни предприятий, ни культурных учреждений. Большинство трудоспособных получало социальную помощь…