Между адом и раем

Он сквозь силу улыбнулся и протянул женщинам сумку. Старшая из них быстро ее раскрыла и, увидев большой крендель колбасы и батон белого хлеба, почему-то неодобрительно хмыкнула. Противоположной на съестное была реакция девочки. Она от радости широко улыбнулась и тут же из ее глаз выступили слезы. От увиденного Стрельников сжал зубы и отвернулся в сторону. Еще несколько мгновений и он бы расплакался, а может даже и зарыдал. Сейчас больше всего на свете его страшила не смерть близкого человека, а то, что происходило на его глазах. Небольшого ростика детское создание, на ногах которого были обрезанные резиновые сапожки, которым, как ему казалось, было уже больше ста лет, плакало при виде колбасы, которую оно, скорее всего, никогда не кушало. В голову лысого невольно пришли эпизоды, когда он, представитель главной партийной газеты участвовал в различного рода презентациях. От недавнего приятного ощущения у него невольно появилась слюна. Его размышления прервала женщина. Она всплеснула руками, и озорно подмигнув калеке, произнесла:

─ Катюша, а что мы с тобою стоим? Да еще при такой непогоде. Пойдем напротив и присядем на скамейку, хоть покушаем по-людски…

Внучка предложению бабушки сильно обрадовалась. Она прижалась к ней и с радостью проворковала:

─ Спасибо, баба Таня… Я сильно замерзла… Сначала побегаю, а потом присяду…

Помахав рукой, она неспеша заковыляла вокруг полудюжины могил, находившихся неподалеку от свежего захоронения. К счастью или к несчастью, снег к этому времени значительно приутих. Лишь его небольшие хлопья лениво падали на кладбищенскую землю, словно укрывали успоших от земных дел и проблем. Стрельников некоторое время стоял и молчал. Появившееся желание поговорить с Татьяной у него пропало. Он сейчас с болью в душе смотрел на маленькую фигурку, которая качалась из стороны в сторону, словно ванька-встанька. Едва она оказывалась рядом с ним, он до боли в глазах напрягал зрение и, увидев улыбку на симпатичной мордашке подростка, невольно улыбался. Улыбался через силу и сжимал кулаки. И тут же себя спрашивал: почему этот ребенок живет в нищете? Кто в этом виноват? Партия или люди, которые не боролись и не борются за свои права? А может виноват в этом тот же усопший, который всю жизнь приспосабливался, чтобы получить наиболее лакомый кусочек? А может в этом виноват и специальный корреспондент газеты «Сельская жизнь», писавший слащавые статьи о мудрой партии, боясь при этом опуститься на дно советского общества?

Неизвестно сколько бы еще времени он стоял, размышляя о «причудах» человеческой жизни, ежели бы его не пригласила к себе Татьяна. Он осторожно присел на полусгнившую березовую доску, лежавшую на земле, и бросил взгляд на металлический столик. Улыбнулся. Татьяна его крендель колбасы поделила на несколько частей. Таким же образом она поступила и с батоном хлеба. Бутылка «Московской» была нетронутой. Причиной этому, скорее всего, было отсутствие стаканов или другой емкости. Заметив вопрошающий взгляд незнакомки, он привстал и двинулся к свеженасыпанному бугорку земли. Рядом с ним лежала небольшая сумка со стаканами. Затем он неспеша открыл бутылку и на треть наполнил прозрачной жидкостью два сосуда цилиндрической формы из стекла. Сделав смурное выражение лица, он посмотрел на женщину. Слегка покачал головой и тут же из уст сельчанки раздалось:

─ Милый человек… Скажи же, за упокой чьей души будем пить?

Стрельников стиснул зубы и пронзил своим взглядом уже далеко немолодую женщину. Ее желтые зубы, как ему казалось, никогда не соприкасались с зубной щеткой. Как и ее осунувшееся лицо не подвергалось макияжу. Его же Дарья Аксенова без искусственного оформления лица, особенно в последнее время, не обходилась. Запах различных красок, кремов, духов очень его радовал. Он был без ума, особенно в постели, когда обнимал стройную женщину и со страстью впивался в ее крашеные губы… Он тяжело вздохнул и покачал головой. К его удивлению, и землячка умершего до сих пор не знала, кого сегодня погребли в холодной земле. Он сквозь зубы процедил:

─ Три часа назад был похоронен Иван Николаевич Половозов, первый секретарь Омского обкома партии, кавалер ордена Ленина… ─ Регалии усопшего мало интересовали Татьяну. Она осенила себя крестом, затем пробубнила под нос. ─ Пусть земля будет пухом для раба Ивана. ─ И в один миг опрокинула содержимое стакана в свой рот. Мужчина последовал ее примеру.

Вскоре незнакомые люди разговорились. Стрельников то и дело поддакивал женщине, хотел как можно больше выудить информации из ее уст. Татьяна, как и миллионы ей подобных, жила в нищете и в политическом бесправии. Ей было всего сорок пять лет, выглядела же она на все шестьдесят. Основной удар по некогда зажиточной семье пришелся на последние десять лет, когда на верхушке партии шла борьба за власть.