Между буйством концепций и реальностью перемен. Современники К. Маркса о его практической деятельности

Обрисованные выше виды рационализма проявляют себя по-разному, но в их сущности заложена абсолютная вера в разум и безусловное его принятие: при условии существования разума мир как будто наполнен мудростью и гармонией, человеческая деятельность успешна, а человечность находит подтверждение и воплощение. Согласно взглядам рационалистов, разум есть первопричина мира и суть человечности; разум – абсолютный критерий оценки всего сущего, который сам никак не может быть оценен. Разум может критиковать абсолютно все, но сам не подлежит критике; он сам по себе очевиден. Разум может сформировать все сущее, но сам был сформирован еще раньше, а потому отрицает вопросы собственного развития и улучшения. Тем не менее развитие практической деятельности человечества и социальной культуры резко подрывает безусловный авторитет разума, порождает критику рационализма. Это, в свою очередь, не только вызывает необходимость научного пересмотра и соответствующей оценки разума, но и требует нового понимания и формирования категории человечности. В процессе обновленного понимания и оценки разума возникает проблематика рациональности, заставляя гуманитарно-социальную науку от вопросов разума переходить к категории рациональности.

Возникновение проблематики рациональности

Проблемы рациональности представляют собой основную тему современной философии, они характеризуются пристальным вниманием науки к понятиям ценности и смысла. В этом заключена одна из особенностей, отличающих гуманитарно-социальные науки от естествознания, а также важнейшая объективная предпосылка рациональности. Мы знаем, что за всю историю философии неоднократно возникали споры о взаимосвязи факта и ценности, знания и оценки, которые можно проследить как минимум до постановки Д. Юмом вопросов о «насущном» и «должном»: то есть о разделении оценки факта и его ценности. Юм полагал, что использование категорий «наличие/отсутствие» помогает определить суть факта, в то время как категории «должно/не должно» способны привести к его оценке. То есть наличие и долженствование по сути своей совершенно различны; из категорий «наличие/отсутствие» совершенно невозможно прийти к заключению «должно/не должно», и наоборот. Иными словами, из сущности факта не вытекает его оценка. Тем не менее в рамках системы морали «не встречается ни одного предложения, в котором не было бы в качестве связки “должно” или “не должно”»[182]. В этом и заключается известный в истории философии «принцип Юма».

Причем подобные вопросы существуют не только в рамках морали, но и в экономике, политике, культуре и во всех остальных областях деятельности человека. Суть их заключается в том, каким образом рассматривать взаимосвязь фактов и ценностей, знания и оценок, наличия и долженствования, истины и ценности. Это вплотную касается и проблематики взаимосвязи разума и рациональности. Кант признавал, что именно учение Юма разрушило догматизм его воззрений, но при разграничении чистого и практического разума он по-прежнему придерживался юмовского принципа противопоставления факта и ценности. Гегель попытался связать указанные категории при помощи высшего, абсолютного духа, но не нашел для этого подходящего базиса. Как раз на основе разделения факта и ценности современная философия и социальная наука стали подменять ценность фактами, отрицая смысл научного позитивизма категории «ценность»; с другой стороны, ценность стала заменять факты, что привело к отрицанию культурологии и философии ценностей в научном смысле.