Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун

Идешь вперед, на всем пути
Зеленые рукава, зеленые рукава взлетают.
С картины девушки сошли.
По лунному календарю, нет ни пылинки,
приход весны — какая чистота!

На улице той лотос по фамилии Сюй,

поступь легка, легче весеннего ветерка,
длинная ножка,
вырастила прозрачная вода безупречно белым,
Будто явился после первых весенних лучей.

Время: две тысячи первый год

Место: район Баоань
Событие: некто по фамилии Го, на улице Юйлань
Еще шаг
Схватил клубень лотосового корня:
в воде на нем кувшинка лотоса росла.

Стебель сломался, я напуган,

Покачивается.
Речная вода, уловив момент,
вспять унесла семнадцать лет.
Цзиньшу укачивает,
Шаньмин укачивает,
и Баоань[287] тоже укачивает.

Я выдумал лотоса цветы,

и листья лотоса,
и корень,
и всем им дал фамилию Сюй.

Се Сяннань

Обрывки мыслей

В твоей улыбке лотосы раскрылись,
На лодке я пустился в путь к тебе.
А платье на тебе, что волны с мелкой рябью,
И я переправляюсь, я плыву.

Все звуки сладки как вино из риса,

И море в ожидании весны уж на сносях.
Гор очертания станут твоему подобны,
Сгустились из равнины беспредельной.

Все думы вмиг из черных стали золотыми,

Так где же камни, принесенные Цзин Вэй[288],
Вот предо мной твоих грудей агаты,
И вот уже миную Линдинъян[289].

В дыхании нашем — лотосов первозданность.

В наших душах далекая бесконечность.
С щебетанием утренних птиц,
Со звуками ветра — ты сердце свое сожги
и вступи в нирвану.

Земля и небо в сиянии слепящем.

И на свете этом лишь наши нагие тела,
И твой голос, твой крик
Словно в космосе эхо.

Возвращение в сокровищницу [290]

Путь окроплен твоею женской кровью,
Она цветами алыми раскрылась для меня.
И каждый раз, когда в тебя я проникаю,
Я словно бы пират-кладоискатель.

Моя ладья неспешно огибает ущелья,

Мое дыхание овевает
Все волны и изгибы тела твоего.
До чего пьяняще, когда мой дух
вдруг заиграет во все отверстия твои[291]
— все постепенно засияет,
— и все со временем наполнит аромат.

Глина, лед, ущелья,

Сырая возрожденная земля.
В этой мирской пыли
В наших с тобой слезах
Рокот вод морских
И необъятность погруженья.

И вновь,

И вновь,
мои уста
твоей касаются груди,
и словно несмышленое дитя,
приникшее к груди, я засыпаю.

Весенние горы