Между меридианами или "Мы не братья! Мы - любовники..." (СИ)

Он усмехается – мне кажется, что Том вот-вот скажет ещё что-нибудь, но парень молчит, а я продолжаю смотреть в его звёздные глаза.

- Что? – спрашивает Трюмпер.

Я пожимаю плечом и качаю головой.

- Ничего.

- Так смотришь, словно сейчас поцелуешь, - он тихо смеётся – я вижу его белоснежные зубы.

- А может и поцелую, - я вскидываю бровь, усмехаясь. – Думаешь, слабо?

Брат немного прищуривается в улыбке.

- Так целуй, - его голос становится тише, но я всё равно слышу в нём нотки вызова.

Какое-то мгновение я медлю, а потом склоняюсь над Томом и целую его в губы, чувствуя холод пирсинга. Трюмпер тихо выдыхает – я целую его настойчивее – и кладёт руку мне на шею, запуская пальцы в уже отросшие волосы, с которыми я не знаю, что делать: отрастить опять или постричься короче.

Я прижимаюсь сильнее к брату и обнимаю его одной рукой за грудь, нависая над ним. Мы целуемся, позволяя нашим языкам переплетаться и разбегаться в разные стороны, кусаем губы, обмениваемся дыханием, вкусом, запахами. И именно в этот момент я понимаю, что мне нравится целовать Тома, нравится это чувство дрожи в теле, учащённое дыхание и быстро бьющееся сердце.

Не знаю, может, это просто моё тело помнит, как соприкасалось с Трюмпером все эти два года, может, это просто какие-то отголоски прошлого, которое я забыл, может, только тело и помнит, как я любил брата всё это время, потому что я не могу найти другого объяснения своему поведению. Я не могу сказать, почему мне всё это нравится. Нравится прикасаться к нему, целовать. Подчиняться?..

Нравится чувствовать себя защищённым. В безопасности. Спрятанным от других. Моему телу это нравится, потому что оно всё помнит, в отличие от моей головы. И сейчас я не знаю, кому стоит доверять. Моему разуму или моему телу.

Я в последнее время ничего уже не знаю…

Это же время.

Антон Маркус – Touchdown

POV Tom

Когда он целует меня, мне кажется, что я тону в этом томном и тягучем прикосновении с его телом. Кажется, что совсем недавно мы были вместе, что не было этого перерыва, что брат всё помнит и просто притворяется, чтобы поиграть со мной. Это в его стиле. Он запросто мог бы сделать это, но не думаю, что Билл настолько жесток, чтобы так поступать. Каулитц бы сам не выдержал столько времени без меня, если бы действительно всё помнил. Он же слабак. Даже с Джастином не смог справиться. Так, стоп. Школьник. Как я мог забыть? Билл же проспорил мне желание. Интересно, я смогу развести его на что-нибудь?

Я немного отстраняюсь, скользя взглядом по его лицу, волосам, которые непривычно коротки, пусть и успели отрасти после больницы, по его глазам и губам. И сейчас мне кажется, что нет никого этом свете идеальнее моего младшего брата. Хотя братом-то я его называю только для приличия. Он мне как лучший друг, как любовник, как тот, без кого я не могу прожить и дня. Я немного улыбаюсь и провожу большим пальцем по его щеке.

- Кстати. Ты мне желание ещё должен.

Он вскидывает брови и скептично смотрит на меня.

- Какое нахрен желание? – выплёвывает Билл, заставляя меня рассмеяться.

Он отстраняется и садится, облокачиваясь рукой о капот моей машины, тем самым оказываясь слишком высоко надо мной. Я смотрю на него снизу вверх, снова подкладывая руку под голову. Лежать на капоте становится неудобно, но я не двигаюсь. Билл продолжает смотреть на меня, ожидая объяснений. И чего его так про спор задело?

- Ещё до того, как мы переспали с тобой в первый раз, ты встречался с парнем. Его звали Джастин. Он ещё в школе тогда учился, сейчас даже не знаю, что с ним. Мы с тобой поспорили, что ты продержишься с ним полгода и не будешь ему изменять, но ты не выдержал. И проспорил мне желание. А я так до сих пор и не придумал, что же я хочу, - я усмехаюсь, наблюдая за тем, как меняются эмоции на лице Билла.

Он морщится, надувается, словно возмущённый обиженный ребёнок, смешно щурится и, наконец, фыркает. Недолго он молчит.

- И? Думай. Я ненавижу знать, что кому-то что-то должен.

Я пожимаю плечом, снова смотря на небо.

- Не думаю, что ты согласишься, - я сжимаю руку в кулак, потому что она уже начинает замерзать, да и я, признаться, тоже из-за долгого неподвижного положения.

Билл смотрит вдаль на город, который сверкает яркими огнями, затем снова возвращается ко мне.

- Давай. Спор – это святое.

Я фыркаю, смотрю на него, немного склоняя голову, затем скольжу языком по губам и вздыхаю.

- Хочу, чтобы между нами всё стало также как и раньше, - с иронией в голосе тяну я. – До аварии.

Я смотрю на брата, полностью уверенный в том, что он пошлёт меня куда подальше, но парень внимательно смотрит мне в глаза, да таким серьёзным взглядом, что мне становится не по себе.

- Трахаться хочешь? – напрямую спрашивает Каулитц, и это почему-то снова вызывает у меня смех.

- Можно и так сказать, - улыбаюсь я.

Каулитц выдыхает, надувая щёки, и поднимает голову к нему. Мне кажется, что у него кружится голова, потому что парень прикрывает веки и какое-то время молчит.

- Ладно, - бросает брат.

- Что? – я вскидываю брови.