Между Мирами

В Залах было столпотворение. Остроухие эльфийки, говорящие лошади, собакоголовые птицы из мексиканского пантеона, индийская богиня чумы [50], полупрозрачные джинны, и лохматые снежные люди — все они скандалили, требуя открытия Врат.

— А мы что, перекрыли Врата?! — потрясённо обернулся я к Джулии.

— Да, чёрт возьми, — сердито пропыхтела она, проталкиваясь между двумя яйцеголовыми пришельцами, — На всякий случай. Мы аннулировали порталы, но долго так продолжаться не может. Возможно, злоумышленники уже покинули Станцию.

Она посмотрела на меня.

— А ты что думаешь? Ай! Тиамат [51] меня раздери!

Кто-то заехал ей локтем в солнечное сплетение. Отдышавшись, она прислонилась к стеночке.

— Этак мы долго не продержимся.

Лично мне пришлось проталкиваться между двумя гологрудыми китаянками, а посему я не разделял её скептицизма. Хотя, должен признать: ещё немного — и на Станцию придёт мор и глад. Запирать вместе столько могущественных демонов и богов — и ожидать, что они будут вести себя прилично — не самая лучшая идея.

* * *

До соседнего Зала мы добрались, отчаянно работая локтями. По иронии судьбы мне попадались на пути красавицы в неглиже, а Джулии — хамоватые демоны и бесы. Поэтому к месту назначения мы прибыли в диаметрально противоположном настроении.

Сам Зал был закрыт и пустынен, только лёгкий ветерок трепал разбросанные по полу лепестки мимоз. Алтарь был завален цветами и подношениями, а за ним, на небольшом каменном постаменте, стояли именно те, кого мы искали.

Синтифуку-дзин сидели в такарабунэ — Волшебном Корабле Сокровищ. Имено на нём Семь Богов Счастья прибывают в Японию. Фигурки-нецкэ были вырезаны из бивня мамонта. И размером были не больше ладони. Увидев нас, они засуетились. Пихались и толкались в каноэ, хотя места там и без того было с избытком — дородный Хотей ведь пропал.

Почтенные боги вели себя, как шкодливые мальчишки. Бисямонтен, который попал в Японию из Индии [52], грозно потрясал трезубцем. Фукурокудзю и Дзюродзин — два пожилых старца — отчаянно спорили из-за чего-то, а затем схватили друг друга за бороды. Бэндзайтэн, покровительница музыки и воды, этакая японская Венера, принялась строить мне глазки.

Наконец, вперёд протолкался Дайкокутэн — шестирукий и трёхликий в Индии, но в Японии превратившийся в своеобразного Деда Мороза, с волшебным деревянным молотком в руке и мешком, полным крыс. Вот уж не знаю, для чего они ему.

— Наш рыбак пропал! — возопил он тонким писклявым голосом.

А, точно. Хотей ведь изображается с удочкой в руке.

Я сделал успокаивающий жест.

— Припомните точно, как это случилось, — обратился я к ним.

Джулия во все глаза смотрела на ожившие фигурки.

— Ну, — неуверенно сказал Эбису (тоже не дурак половить рыбку), — мы сидели, рассказывали друг другу скабрезные анекдоты… когда старые хрычы уже спали…

— Это кого ты назвал хрычом?! — возмущённо вскинулся Дайкоку. — Бисямонтэн тебя прихлопнет одним ударом! А я так и вовсе, в свою бытность в Дели…

— Да-да, — ворчливо перебила его единственная женщина в ладье. — Мы уже тысячу раз слышали о твоих подвигах во славу веры — в жаркой дельте Инда. Давай лучше послушаем, что скажет Эбису.

— Ну, — смущённо потупился старичок, — во время очередного анекдота я заснул — уж больно он был занудным… И через сон будто чую: шорох какой-то, голоса. Только посыпаюсь — а Хотея-то нет! Я уж хотел броситься в погоню, но — как я покину такарабунэ? И без того одним богом меньше стало…

— Да уж, — презрительно скривился Фукурокудзю, — наверняка струсил, что и тебя неведомый похититель заберёт!

— Так я же скромный рыбак, а не самурай Бисямонтэн, — жалко сказал Эбису. — да и как бы спустился? Кость мамонта такая хрупкая — она пролежала в земле уже столько лет….

— Трус! Трус! — крикнула ему Бэндзайтэн, и я заподозрил, что её с Хотеем связывали не только деловые отношения.

В ладье снова начинался скандал.

— А ну всем молчать! — по-военному громко гаркунла Джулия, и боги изумлённо уставились на неё.

Я тоже остолбенел.

Пусть это всего лишь крохотные нецке, и всё же, они — боги древнего народа…. В их власти вещи, которые нам не под силу. Они управляют тончайшими нитями Судьбы. Могут лишить нас удачи — или, и вовсе, погубить.

Всё-таки моя напарница — безбашенная тотально.

Впочем, на статуэтки это подействовало. Они притихли и выжидательно уставились на мою Джулию, едва ли не с обожанием. Да, сильна у восточного народа тяга к чинопочитанию. А Джулия сейчас для них — нечто вроде начальства.

— Никто больше ничего не слышал и не видел? — спросила она.

Боги посовещались и признались, что нет.

— Мда, — хмыкнула Джулия. — Хороший сон. Крепкий. В старости — это благословение.

* * *

Боги остались пререкаться. Мы же вышагивали посреди коридора, который, наконец, опустел — аргусы и големы согнали всех в Залы Ожидания на Третьем Ярусе [53].

Джульетта задумчиво потирала скулу.

— Надо ещё навестить больших Синтифуку-дзин, — сказала она.

— Зачем? — поинтересовался я.