Между Мирами

Прошли века. Я сторожил сокровищницы и сражался под началом капитана Флинта. Я грабил караваны. Я творил и добрые и злые дела. Я пытался разыскать Флёр, но след её затерялся в этой безумной войне между Севером и Югом.

— А если бы вы нашли её, — тихо спросила девушка, — что бы вы сказали?

Скелет долго молчал.

— Я бы попросил у неё прощения, — медленно сказал он. — Но вовсе не потому, что выгляжу как декорация из дешёвого ужастика. А потому, что ещё тогда, четыре века тому назад, понял, что люблю её больше жизни.

Мексиканка медленно поднялась. Повернулась спиной. Перебросила волосы на грудь

— Скажите, — глухо спосила она, — у вашей знакомой были такие же отметины?

Поперёк её очаровательных крепких бёдер шёл ряд рубцов — едва заметных, тонких. Скелет медленно поднял голову.

— Именно таких, — сказал он, не в силах поверить в увиденное. — Моя любимая Флёр?!

Он упал на колени. Обнял её ноги.

— Прости, прости меня, моя любимая! Прости!

И тогда послышался ужасный треск. Ломались, рассыпаясь, повзонки, падали на пол кости. И только чистый, полированный череп, с великолепным набором зубов, подкатился к ногам мулатки. Та бережно подобрала его и нежно поцеловала в лоб.

— Я прощаю тебя, мой дорогой Джордж Оуэн Делавер. Мой бравый капитан. Мой любимый.

Приключение третье. Да будет лес!

Лес — естественная среда обитания человека. Все эти техногенные джунгли — от лукавого.

Тарзан

У меня отличный день, и я стою за стойкой в приподнятом настроении.

А Станция бурлит — как всегда.

У нас тут полным-полно всего: и мумий, и демонов, и даже Богов. Но куда больше меня интересует Джули. Её груди, небольшие и аккуратные, с продетыми в сосочки колечками; её губы, пухлые и сексуальные, подкрашенные зелёной помадой; её глаза, густо подведённые тенями. Страсть это или любовь? Кто знает!

Джули шикарна. Так сказал бы каждый. Конечно, если вас пугают татуировки по всему телу, на которых переплетаются полинезийские боги, девушки в пикантных позах и иероглифы майя (а также волосы ядовито-неонового цвета и пирсинг в самых неожиданных местах), она вам не подходит. А мне — в самый раз.

Но только вот не получается у нас с ней ничего. Мы словно из разных Миров — и подпространственные переходы здесь не причём. Я самый обычный "маменькин сынок", а Джули у нас — ещё та оторва. И ничего с этим не поделать.

Так я мог бы сказать еще совсем недавно. Но теперь-то, кажется, лёд-таки тронулся!

Позавчера у нас была первая ночь. Мы были втроём: я, лисичка-Юкико и бесшабашная Юля. Когда я на неё смотрю, не могу не представлять её голой.

— Эй, Алекс, — одёргивает она меня. — Хватит витать в фантазиях! Вместо того, чтобы заниматься со мной сексом в мечтах, кхм…. лучше бы ты делал это в реальности! А теперь — работа!

Я краснею, как сварившийся рак.

— Да-да, чудесная.

Передо мной — очередь. Перед Джули — тоже. Мы торчим за пластиковыми стойками Станции, как последние всемогущие Боги. Кто бы не возжелал воспользоваться Вратами — должен пробить у нас билет. И неважно — синеокая ли это дева из зелёной Ирландии или страшный и ужасный Бормоглот; Фредди Крюгер или разумная пиявка с Алтаира-10. Для нас равны все.

Не стану скрывать — стоять за стойкой порой немного страшно. Вон тот ракоскорпион из древнегреческого гороскопа, кажется, вознамерился перекусить меня пополам. Впрочем, наверно, это нервишки. А некоторые "пассажиры", напротив, весьма милы — например, грудастая негритяночка. Она одета в одну травяную юбочку, а на шее висят сушеные мышиные черепа. Она страстно проводит языком по губам — он ярко-красный, по контрасту с кофейной кожей.

Но даже она не привлекает меня так, как Джульетта.

Первое время, когда я оказался на Станции, у меня голова шла кругом — от всех этих демонов, пришельцев и персонажей книг. А потом — ничего, привык. Ни благородные эльфы с длиннющими луками, ни лохматые оборотни, ни элегантные вампирши меня не впечталяют.

Зеленокожий марсианин, точь-в-точь как в романах Берроуза, с заостренными ушами и изогнутыми клыками, протягивает мне два билета. Одной из четырёх рук он прижимает к себе стройную, фигуристую девицу, обнажённую тотально — браслеты на лодяжках и запястьях вряд ли можно считать одеянием. Кожа у красавицы нежно-красного цвета, цвета кагора и мака.

Я улыбаюсь и ставлю печать.

— Возьмите ваши билеты, пожалуйста.

— Благодарю, — напевно отвечает мне девушка, и они в обнимку уходят в направлении коридора Б9.

Ох, как же я им завидую!

А напротив меня Джульетта весело скалит зубы, флиртуя со здоровенным варваром в труселях.

— Во имя Крома, — рокочущим голосом говорит он. — Всякого я повидал, но девы, подобной тебе, не встречал. Ты не из демонов, случайно?

— Кто знает, — зубоскалит Джульетта. — Кто знает.

— Эй, проходите, не задерживайте очередь, — заволновалось несколько тощих трупов с бледной кожей. — У нас билеты на ежегодный макабр! И Беллтейн вот-вот начнётся! [80]

Джулия перегибается через стойку и смачно целует варвара в губы.