Между Мирами

Барон-демон хмыкнул.

— Его унесла чёрная женщина из Коста-рики, жрица кандомбле. Ей удалось замести следы, но Марти могла их унюхать. Бедняжка опять поспешила. Ведь кандомбле — лишь одна из разновидностей вуду. Или вуду — одна из составных частей кандомбле? Сам чёрт сломит ногу в этих премудростях религиозных традиций, — подмигнул он нам.

— Чёрт возьми! Та группа темнокожих туристок! — внезапно вспомнил я. — И как мы могли им поверить! Жрицы Радужного Змея есть и среди поклонниц вуду! Я должен был догадаться! Саманья — обозначает "неизвестная". Она скрывала своё имя!

Нечто, выглядящее как обнажённая девушка, сладко потянулось.

— Полагаю, у вас дела, молодые люди, — хмыкнуло оно. — А мне стоит посетить парочку оргий.

— А, хкм, — осторожно поинтересовался я, — а как же ваше обещание Мартинике?

— Где это вы видели, чтобы Злые Духи держали свои клятвы? — искренне удивилось создание. — Впустив меня, она согласилась на некоторые вольности. И я этим воспользуюсь. В полной мере.

Существо хихикнуло.

— Пожалуй, я не стану портить это тело. На этот раз. Оно слишком хорошо мне послужило.

Глаза в глазницах двигались совершенно безумным образом, вращаясь, как на шарнирах.

— Что может быть лучше извращений и разврата? — вкрадчиво спросил он. — Давненько я не веселился по-настоящему.

Барон Суббота щёлкнул пальцами. И в тот же миг послышалась музыка — вначале тихая, она поднялась до визжащего пронзительного крещендо. Словно звуки дьвольских флейт и глухие удары барабанов. Демон набрал воздуха в лёгкие — и выдохнул табачный дым. Он уплотнился — и на стройном теле Мартиники появились брюки дудочкой и старомодный фрак. Её волосы сами собой завились в афро.

Девушка, одержимая духом, галантно приподняла шляпу:

— Адьос, сеньоры и синьориты! — и исчезла в ароматных клубАх.

— Чтоб меня похитили пришельцы! — сказала Джулия.

— Профессиональный риск, — заметил я. — Она знала, на что шла, когда вызывала такого субъекта. Надеюсь, он не вытащит её глаза и не заставит их съесть.

— Не вытащит, — уверенно заметила кицунэ. — Марти не так уж и проста. Думаю, она притворяется, что власть у него. Оракулам хочется поразвлечься.

— Чтоб меня взяла толпа зомби!

Я пихнул локтем Юкико.

— Кажется, наша протеже таки уверовала в силу магии!

Джульетта лишь хмыкнула.

— Да я не о том, — как заворожённая, помассировала виски она. — Просто, оказывается, можно вызвать призрак моего папаши — и узнать, куда он заныкал двести штук зелёных!

Мы с кицунэ переглянулись — уже в который раз.

* * *

Наши знакомые стояли возле Третьих Врат. За Вратами простирался Мир Снов. Врата работали в режиме ожидания, и мерцающая плёнка не скрывала очертаний волшебного края. Там всё было красиво, и карамельно-прянично. Белые Башни пронзали васильковые небеса, леса походили на подстриженные парки.

А за Дымными Горами простирались Владения Кошмаров — Красные пустыни, Хищные Болота, Жадные Леса.

— Рада нашей встрече, — улыбнулась Самайя. — Мы знали, что вы вернётесь.

У меня перехватило дыхание от её красоты.

В своём варварском костюме она выглядела как царица… Нет, как богиня. Богиня?!

Мои глаза расширились.

Жрица кандомбле?! Как бы не так! Барон Самеди умолчал… о главном. О, я не сомневаюсь — она и впрямь почитает Радужного Змея. Как старого, закадычного приятеля — ещё с сотворения мира. А порой — впрямь обитает в Коста-Рике.

Что для бессмертной несколько десятилетий?

Я облизнул губы.

— "Чинв". Это имя обозначает — "она и есть бог", не так ли?

Девушка смотрела на меня древними глазами, в которых плескалась тьма и сияли звёзды.

— Йемойя, — тихо сказал я.

Йемайя, Йеманжа. Величайшая богиня Африки и африканских переселенцев. Покровительница народа йоруба, чьи верования легли в основу вуду. Агва Гаити, Ла Балианне Нового Орлеана. Леди Регле и Мэри Звезда Моря. Бразильская Леди Непорочного Зачатия. Она полна любви и нежности, как и положено матери всего сущего, но может быть строгой Йемайей Ачаббой, наказывающей нерадивых детей.

И я медленно преклоняю колени и говорю:

— Одойя! [73]

Против неё бессильны аргусы и синигами. Лишь Цербер и Барон Суббота могли бы поспорить с ней.

— Почему вы солгали мне? — говорю я почти беззвучно.

— Я не лгала, — ласково говорит она. — Мы не крали Хотея. Никто не может пойти против воли Бога. Он сам этого хотел.

— Но почему?! — удивляюсь я.

Йемайя делает жест, и одна из девушек достаёт из цилиндра… статуэтку негритянки. Пластмассовую, совсем простую. Изящная дева, несущая на плече кувшин с узким горлом. Её тело — тонкое, словно тростинка на берегах Нила.

— Он хотел быть с ней.

Йемайя ставит статуэтку себе на ладонь, и та… отвешивает мне поклон.

— Айо, почтенный Алекс, Хранитель Врат, — музыкально говорит она.

— Я купила её в магазинчике за несколько сентаво. Но в её пластиковой груди бьёться подлинное сердце Юга.

Я был очарован крохотной чёрной леди. Но работа есть работа. Я немного поколебался, и пересохшими губами сказал:

— Аой, прекрасная юная леди. Я… хотел бы поговорить с Хотеем. Если это возможно.

Богиня мне улыбнулась. Её зубы сверкнули, как жемчужины.

— Да, конечно.