Между Москвой и Тверью. Становление Великорусского государства

310 К этому моменту должен быть приурочен договор в. к. Юрия, кн. Михаила и новгородцев (грамота № 14). См. С.М. Соловьев. «Ист. России», кн. 1, ст. 908; В.С. Борзаковский. «Ист. Тверск княжества», с. 107 и прим. 472; А.А. Шахматов. «Исследование о языке новгородских грамот». Дата – зима 1317 г. Цель договора – обеспечить Великий Новгород от враждебных действий тверского князя и покончить в пользу Новгорода несколько спорных вопросов между ними; в этой договорной кн. Михаил вынужден удостоверить уничтожение трех прежних грамот; «а что грамота на Городце писана и что в Торжьку писана при Тайтемери и владычня серебряная, а те грамоте Михаило князь порезал». Прекращение этих обязательств Великого Новгорода связано было с освобождением «талей», которые были у кн. Михаила «в закладе»: «А брата князя Юрьева Афанасия и новгородцев отпусти князь Михайло с Тфери, что сидели в тали». Отзвук на недавнюю задержку тверичами послов, которых новгородцы «сами о собе» послали в Орду, в статье договора: «А послом новгородескым и новгородецем ездити сквозь Михайлову волость бес пакости». Тогда же отпущен был из тверского плена кн. Борис Данилович, взятый в бою у Бортенева. – См. подбор текстов у Борзаковского, указ. соч., примеч. 473.

311 Термин «с городов» под пером книжника позднейшего времени (едва ли этот термин мыслим для XIV в.) подчеркивает, что при Юрии не было великокняжеских бояр из Владимира. Указание текста, что эта поездка Юрия обусловлена «повелением» или «советом» Кавгадыя, относится скорее к ее поспешности («поидоша наперед в Орду»), чем к составу «похода», как полагает Борзаковский (Указ. соч., с. 108).

312 «Поидоша наперед в Орду» (т. VII, с. 191): Юрий Данилович не занял стола великого княжения до окончательного решения хана (ср. там же, с. 197); в этом и был подлинно коварный совет Кавгадыя.

313 «Он же поиде к Володимерю, а с ним сына его князь Дмитрий да князь Александр»; показателен сам выбор младшего княжича для первой посылки в Орду. Судя по житию, кн. Михаил, уезжая в Орду, очистил Владимир: сыновей «отпусти в свое отчество, дав им ряд, написав грамоту, разделив им отчину свою» (Там же, с. 192).

314 Там же, с. 191.

315 Сказание об убиении в. к. Михаила приводит три обвинения: «Царевы дани не давал еси, противу посла бился еси, а княгиню великого князя Юрия уморил еси». Обвинители в доказательство первого обвинения «покладаху многы грамоты» и утверждали, что кн. Михаил «многи дани поймал на городех наших», а царю этой дани не отдал. Кн. Михаил защищался также документами («все бо исписано имяше»), но формулировал свою защиту неудачно: «колико сокровищ издавал есмь цареви и князем», что, конечно, не было бы ответом на обвинение. Не опровергало бы перед ордынским судом второго обвинения то, что кн. Михаил «посла пакы избави на брани и со многою честыо отпусти его», так дело шло не о судьбе посла, а о сопротивлении ханской власти. Утверждение, что смерть Кончаки-Агафии в тверском плену была убийством, является злостной прибавкой к тяжким политическим обвинениям, от которых защита была затруднительна. Перенесение тела в. к. Михаила в Тверь и его погребение состоялись без участия митр. Петра (ПСРЛ, т. VII, с. 197—198; т. XV, с. 411—413). Е.Е. Голубинский («История канонизации святых в русской церкви», с. 41) полагает, что «местное почитание мученика-князя началось в Твери непосредственно вслед за тем, как привезено было сюда его тело», и устанавливает (Там же, с. 76) его канонизацию собором 1549 г.

316 ПСРЛ, т. XV, с. 412. Ростовский епископ Прохор еще игуменом участвовал в Переяславском соборе, по-видимому, в ряду сторонников митр. Петра; вместе с ним, по Тверской летописи, в переговорах с тверскими князьями выступает «Ярослав Стародубский», о котором больше ничего не знаем (если это только не одно лицо с кн. Федором Ивановичем, князем стародубским, который погиб в Орде в 1330 г., и тут, может быть, назван по княжому имени, как по крестному в записи о мученической кончине). Только «по целованию их» решился кн. Александр ехать во Владимир.

317 Новг. I, с. 319; ПСРЛ, т. VII, с. 198. Летописные своды сохранили крайне скудные сведения о великом княжении Юрия Даниловича; не отметили даже его «посажение» на великокняжеском столе.

318 ПСРЛ, т. VII, с. 198—199; «устюжае» со своими князьками (местные финские инородцы) грабили новгородских промышленников, ездивших в Орду, – Новг. I, с. 320—321.