Между Москвой и Тверью. Становление Великорусского государства

297 ПСРЛ, т., VII, с. 187. Никоновская летопись, изложив эти новгородские дела под 6823 г., повторяет ту же историю под 6824 г. по другому источнику с интересными подробностями о расправе новгородцев с изменниками, «совет держащими» с в. к. Михаилом; эти подробности объясняют пункт договорной грамоты № 12: «Кто мои недруги мне выдал в Торжьку, темь ся им не мещати» (т. X, с. 179—180). То же повторение в Никоновской заметил В.С. Борзаковский (Указ. соч., примеч. 448), но отделил от него расправу с «изменниками» (с. 102). О ней ср. Новг. I, с. 317—318; Соф. I (ПСРЛ, т. V, с. 206).

298 Михаилу Клементьевичу и Ивану Дмитриевичу (ПСРЛ, т. Х, с. 179), вероятно, посадник и тысяцкий?

299 «Бысть же се зло месяца февраля 10» (6823 г. – ПСРЛ, т. VII, с. 187; в Никон. – т. X, с. 179: февраля 4), т.е. в 1315 г. К этому моменту С.М. Соловьев («Ист. России», кн. 1, с. 905) отнес договорную грамоту № 12, и лучшего ее приурочения не найти. У А.А. Шахматова договор отнесен к 1314 г., но, по существу, к тому же моменту, как у Соловьева (принято его определение). Это грамота за печатями в. к. Михаила и владыки Давида; по содержанию – мирный договор, ликвидирующий «розратье» с его последствиями (правонарушениями, учиненными во время «замятии»); условлены сроки уплаты Новгородом великому князю 12 000 серебра, с зачетом в эту сумму ранее взятого у «тальщиков» («а останок людий в городе нача продавати, сколко кого станет», ПСРЛ, т. VII, с. 187) и уничтожением прежних грамот – городецкой и новоторожской – по уплате всей суммы, в. к. Михаил снова вступает на стол новгородского княжения («А опять сел князь великий Михаил на фектистов грамоте»), подтвердив условия этой «Феоктистовой грамоты» (№ 6—7; о ней выше) со взаимным обязательством: «Новгороду княженье мое честно держати без обиды, а князю великому держати Новгород без обиды в пошлине». Михаил Ярославич удостоверил уничтожение этой «владычней серебряной» грамоты в договоре 1317 г. (№ 14).

300 ПСРЛ, т. VII, с. 187. Никоновская летопись иначе освещает высылку в Тверь кн. Афанасия и бояр: в. к. Михаил «призвав к себе князя Афанасия Даниловича и бояр новгородских и начят с ними укреплятися чрез обычай их изстаринный; сим же не хотящим тако крепость на себя дата, он же о сем в яросте прииде и изыма всех и посла во Тверь» (т. X, с. 179); строки эти, вероятно, навеяны рассказом о том, как в 1478 г. происходило особое от Великого Новгорода (и также по заключению общего докончания) «укрепление» новгородских бояр (крестоцелованием, после того как они «приказались» в великокняжескую службу), но применение этой схемы к событиям 1315 г. невозможно уже потому, что захватило и князя Афанасия. Книжник – составитель Никоновской летописи упразднил зато понятие «заклада», которое, однако, подтверждается позднейшими известиями («В лето 6825 г. послаша Новгородци владыку Давыда ко князю Михаилу на Тверь с молбою, просяще на окуп братии своей, которой у него в закладе», т. VII, с. 187) и договором 1315 г. (№ 12): «А како князь серебро поемлет, тако ему вся тале пустита».

301 «Того же лета поидоша новгородци сами о себе в Орду, и переимше их тверичи изнимаша» (ПСРЛ, т. VII, с. 187). Допущение В.С. Борзаковского, что новгородцы ходили в Орду «по каким-то своим делам» (так он неправильно переводит слова: «сами о себе»), м.б. торговым – невозможно: перед нами первая попытка новгородцев самим «знати Орду»; слова «сами о себе» означают – помимо князей, самостоятельно. Борзаковский. «Ист. Тверск княжества», с. 101—102.

302 Новгородцы заново укрепили город острогом и созвали «всю власть новгородскую» – псковичей и ладожан, рушан, корелу, ижору и водь (Там же). В предыдущий поход против великого князя новгородцы выступали «без черных людей» (ПСРЛ, т. IV-2, с. 256; т. X, с. 179).

303 «Князь же Михаил не дошед города, что на Устаанах, и мира не взем, поиде проче, не успев ничтоже», а на обратном пути в осеннюю распутицу его войско много натерпелось, заблудившись в озерах и болотах (Там же).