Между Москвой и Тверью. Становление Великорусского государства

291 Так в Воскресенской (ПСРЛ, т. VII, с. 186); в других сводах «не благослови его митрополит столом в Володимире» (т. IV, с. 255; т. V, с. 205; т. X, с. 178); по-видимому, таков текст общего их источника, а Воскр. выпустила слова «столом во Володимире», может быть, потому, что они ее редактору были столь же мало понятны, как и нам. Приняв эту редакцию известия (а она хорошо представлена в наших текстах), пришлось бы предположить одно из двух: либо поставлен был вопрос о преемстве на великом княжении по Михаиле (что маловероятно), либо митр. Петр своим неблагословением воспрепятствовал кн. Дмитрию осуществлять от имени отца функции великокняжеской власти. По-видимому, в этом последнем смысле понял известие составитель Никоновского текста; он пишет про кн. Дмитрия: «Он же, отстояв три недели в Володимери, собрався с силою многою, биа челом Петру митрополиту, да его разрешить, и тако распусти воя своя». Это известие о первом на Руси применении церковного запрещения как политического оружия вызывало большое недоумение историков. С.М. Соловьев («Ист. Рос.», кн. 1, с. 903) называет его «трудным для объяснения»; А.В. Экземплярский («Вел. и уд. князья», т. I, с. 62) – «несколько темноватым». Карамзин пытался повернуть поход на Великий Новгород, отодвигая дату ко времени, когда в Великом Новгороде «властвовал» Юрий (И.Г.Р., т. IV, примеч. 144). Е.Е. Голубинский («Ист. Рус. церкви», т. II, с. 137) толкует поход кн. Дмитрия необходимостью «оберегать великокняжеские права его отца», который, по мнению Голубинского, все еще был в Орде; но не объясняет, что же угрожало этим великокняжеским правам: едва ли допустимо предположение, что слова «не благослови столом в Володимери» означают попытку митрополита передать великое княжение Юрию…

292 М.А. Дьяконов (в «Библиографе», 1889 г., № 1, с. 16) придал особый смысл словам жития св. Петра-митрополита «Паче преходя грады, обрете град честен кротостью, зовомый Москва»… (Макарий. Ист. рус. церкви, т. IV, с. 314) как указание на то, что митр. Петр «как бы не имел постоянной резиденции», избегал стольного города Владимира и «притягивался к Москве». Такое представление о причинах частого пребывания митр. Петра в Москве можно бы приурочить ко времени после истории с походом княжича Дмитрия в период последней борьбы Юрия с Михаилом.

293 Этот договор до нас не дошел. См. ПСРЛ, т. V, с. 205; т. VII, с. 186.

294 ПСРЛ, т. V, с. 206; т. VII, с. 186. С.М. Соловьев («Ист. Рос.», кн. 1, с. 905) отождествил это докончание (грамота до нас не дошла) с моментом утверждения договорной грамоты, которая упомянута в договорной № 12: «Великому князю грамота изрезати, что докончали на Городке на Волзе»; и отождествление это вполне убедительно, а упомянутая ссылка дает указание на один пункт договора на Волге: новгородцы обязались уплатить великому князю какую-то сумму, но обязательство погашалось уплатой более крупной контрибуции, наложенной на них Михаилом по договорной № 12 (потому прежняя грамота подлежала уничтожению по уплате Новгородом вновь условленного «серебра»). Зато княжич Дмитрий, очевидно, согласился воздержаться от военных действий и, вероятно, формально отозвать наместников, которых кн. Федор Ржевский «изнима» и держал «во владычне дворе». Иначе непонятны два указания на характеры этого договора: что он заключен «на всей воле новгородской» и что грамота подлежала уничтожению по уплате новгородцами позднейшей контрибуции; их надо согласовать с фактом не изгнания, но ареста великокняжеских наместников и призыва Юрия Даниловича на новгородское княжение только после заключения договора на Волге. Договор, изложенный в грамоте № 12, не был исполнен, и требование об уничтожении городецкой договорной повторено в договорной грамоте 1317 г. (№ 14).

295 Ханские послы Тайтемир, Махрожа и Индый «быша в Ростове и много зла сотвориша» («Летопись по Акад. списку» в изд. «Лет. по Лаврент. списку», с. 501); выезжая в Орду по ханскому зову, кн. Юрий «прииде в Ростов, а оттуду поиде в Орду» (ПСРЛ. т. VII, с. 186; «марта 15 в субботу Лазореву – 15 марта 1315 г.). В Ростове – один из опорных пунктов кн. Юрия, который был женат на ростовской княжне (Константиновне? – так предполагает и А.В. Экземплярский, т. II, с. 34), а княжил в ту пору в Ростове Василий Константинович, которого, по-видимому, также вызывали в Орду: он вернулся в 1316 г. с ханскими послами, от которых Ростов опять потерпел «много зла» (Там же, с. 187). В. к. Михаил был также женат на ростовской княжне Анне Дмитриевне; по женам враждующие князья связаны с враждебными друг другу семьями ростовских Борисовичей.

296 «Пято тем гривен серебра» (ПСРЛ, т. VII, с. 187); Никоновская летопись поправляет эту невероятную цифру на пять тысяч гривенок серебра (т. X, с. 179). «Грамота новоторзьская, что в Торжьку докончали» до нас не дошла, но упомянута (как подлежащая уничтожению по выполнении новгородцами новых обязательств) в договорной № 12, а затем в договорной 1317 г. (№ 14: «…что в Торжку писана при Тайтемери»).